Учение Коперника и религия: Из истории борьбы за научную истину в астрономии

Конечно, было бы неправильно думать, что благодаря церковникам во всех европейских странах имело место одно сплошное мракобесие: наука все же развивалась! Так, во Франции к 1760 г., когда вышел вышеупомянутый перевод знаменитой книги коперниканца Ньютона, было немало астрономов (Клеро, Даламбер и др.), которые прочно стояли на позициях коперниканства. Однако им приходилось считаться с резко отрицательным отношением церкви к этому учению, хотя они знали, что церковь неспособна приостановить развитие науки, основанной на учении Коперника.

3

Как же была встречена книга Коперника? Довольно спокойно. Она не вызвала такого волнения умов, какого можно было ожидать ввиду важности изложенных в ней взглядов, причем причин тому было несколько.

Прежде всего свободы преподавания в то время еще не существовало, так что ученые в своей преподавательской работе обязаны были по-прежнему излагать только систему Птолемея. Вот почему астрономы, за исключением нескольких друзей Коперника, мало внимания обратили на новые, совершенно непривычные взгляды, радикально рвавшие со старой традицией.

К тому же новая система мира вначале заключала в себе ряд эпициклов и поэтому была еще настолько несовершенна, «сыра», что профессиональные астрономы считали практически более удобным пользоваться старыми приемами вычислений. Ведь даже убежденный коперниканец Рейнгольд в 1551 г. издал свои астрономические таблицы в двояком вычислении — по формулам системы Птолемея и по формулам системы Коперника (более правильными все же оказались вторые).

Надо также учесть, что книга Коперника была написана таким образом, что в ней лишь с некоторым трудом можно было отделить руководящие мысли от массы вычислений, на них основанных. В связи с этим даже в образованной среде, вне круга специалистов-астрономов, распространение книги шло очень медленно. К тому же Коперник построил изложение своей теории без всяких экскурсов в область библейских и религиозных воззрений, сделав вид, что он имеет дело только с математикой. «Не знающий геометрии пусть не входит», — гласил эпиграф к его книге.

Церковь вначале отнеслась терпимо к специально астрономической книге, посвященной к тому же папе, тем более, что в то время церковь от каждого нового успеха астрономии ожидала улучшения своего календаря. Действительно, эта книга сыграла значительную роль при реформе календаря: в грегорианском летосчислении принята была та длина года, которая определена была Коперником на основании его учения. Впоследствии католической церкви приходилось, конечно, всячески замалчивать этот неприятный для нее факт.

При своем появлении книга Коперника не была запрещена Римом, она свободно распространялась, а через 23 года, в 1566 г., в Базеле вышла вторым изданием. Вначале как будто не придали особого значения тому противоречию, в которое эта книга становилась по отношению к библейским рассказам. И не подлежит сомнению, что это обусловлено было тем, что на книгу смотрели глазами Осиандера, т. е. как на простую гипотезу, полезную математикам, но не имеющую объективной значимости, не претендующую на истину. Возможно также, что некоторую роль сыграло здесь резко отрицательное отношение Лютера и Меланхтона к учению Коперника, так как то, что ругала лютеранская церковь, встречало поддержку у католиков.

Кроме того, идеи Коперника изучались вначале лишь в узкой среде отдельными астрономами и математиками. Огромное большинство даже образованных людей (при господствовавшем в то время невежестве в вопросах естествознания) не имело никакой возможности составить себе самостоятельное мнение об этих идеях. Что же касается читающей публики, то даже для более или менее образованных ее представителей книга Коперника была совершенно недоступна, ибо она, математическая по существу, была к тому же написана на латинском языке.

Вот почему католическая церковь некоторое время не проявляла особенного беспокойства. Она вмешалась только после того, как появился мыслитель, который смело отбросил ухищрения Осиандера, заявив, что учение Коперника — это не математическая абстракция, а картина действительности. При этом он сделал новые идеи понятными для всех, излагая их на живом разговорном языке, со всеми вытекающими из них для мировоззрения выводами.