Учение Никласа Лумана о коммуникации

наблюдателя, который сам изымает себя из наблюдения того, что может

обозначить. Обратное привязывание необозначаемого к обозначаемому -

это в каждом культурном формообразовании и есть «религия»».337

Религия как семантика и практика призвана различать знакомое и

незнакомое (Vertrautes/Unvertrautes). Это различие создает разделение

мира, делает незнакомое знакомым. Но оно позволяет и отчуждать зна-

комое, вызывает ощущение своего присутствия в пространстве и времени

как в незнакомом окружении. Таким путем религия включает авторефе-

рентность и инореферентность социальной системы и отвечает за то, что

оперативно закрытая социальная система остается в себе открытой миру.

«Организованное недоверие», создающее различие между «посвященны-

ми» и непосвященными - одна из первых дифференциаций примитивных

обществ.

В таких обществах коммуникация в преобладающей степени связа-

на коммуникационными запретами, а знание доступно лишь узкому кругу

инициированных. Тут «проблемы коммуникации решаются или по мень-

шей мере структурируются посредством подавления коммуникации».338

Сохранение в тайне предотвращает произвольность в обращении с неэм-

пирическим знанием. Знание должно быть защищено в отношении комму-

никации.339 Для развития знания создаются особые пути – предсказаний, дивинационных (гадательных, магических) техник. Эти техники предпо-

лагают различение поверхности и глубины, видимого и невидимого, находящее выражение в религиозных символах.

Большую роль в подавлении коммуникации в рамках самой комму-

никации играет ритуал. В форме языковой коммуникации онтрактуется

Луманом не как коммуникация, а как квазиобъект. В ритуале не разли-

чаются сообщение и информация - он информирует только о самом себе.

337 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 232.

338 Там же. С. 233.

339 Луман отмечает революционную роль, которую должно было сыграть для религиоз-

ного сознания учение о богоявлении.

191

Коммуникация посредством ритуала происходит там, где уже нет «риска

коммуникации». Религиозные формы порождали и другие способы охра-

нения коммуникации от коммуникации. Тайна играла важную роль в по-

давлении внешних социальных влияний на принятие политических реше-

ний и решений вообще, так что на этой почве развилась культура «пред-

сказаний», формирующая сложные программы кондиционирования зна-

ния в целях защиты от ошибки.

Мудрость – форма знания, которая развивается в архаической куль-

туре – представляет собой, по Луману, прежде всего способ отношения к

незнанию. Ее высказывания не контролируются на предмет логической

консистентности, не систематизируются, не проверяются. Поскольку муд-

рец знает, что он ничего не знает, знание только выхватывает каплю из

моря незнания. Дефицит знания компенсируется тем, что человек «про-

живает» истину, гаранитирует ее посредством собственной моральной чи-

стоты и репрезентирует истину как способ жизни мудрого: «Этой отсыл-

кой к способу жизни гарантируется, что мудрец живет на определенной

дистанции к нормальному поведению высшего слоя общества, в опреде-

ленном смысле вне сословного порядка, как пророк или монах, как про-

рицатель или юродивый; соответственно предполагается, что аутентич-

ность его высказываний не может быть поставлена под вопрос, а возни-

кает из самой его мудрости».340

Мудрость есть культурная форма наивности. Ее право – дуплициро-

вать сакральные тексты посредством цитирования и интерпретации, оста-

ваясь в границах священного. Мудрость – особая форма свободы обраще-

ния с религиозными истинами, признаваемая только после приобретения

особого авторитета. Она позволяет дуплицировать объективность, но не

переходит к наблюдению наблюдений. Тайну нельзя конструировать, ее

можно только деконструировать, создавать ее эрзацы-дериваты наподо-

бие пословиц, поговорок, парадоксов, которые и не таинственны, но и не

раскрывают тайну.

На основе парадокса как произведения мудреца, в обществе рази-

вается мораль, источник которой Луман видит в религии и религиозном

кодировании. Мораль сугубо симметрична: она оперирует под запретом

340 Там же. С. 240.

192

самоисключения. Кто морально аргументирует, должен сам быть морален, иначе его слова бессмысленны. Морально судящий о зле сам должен быть

добр. В этом заключается парадоксальность морали: она сама добра, хотя

судит и о добром, и о злом. Обоснование этого мораль может найти толь-

ко в асимметричной по своей природе религии, а именно, в религиозном

фундировании в Божьей воле, которая ограничена тем, что может быть

только благой. Религиозная основа морали – а без нее невозможно избе-

жать релятивизации – устанавливает между религией и моралью нераз-

рывную связь, превращая их в универсальный культурный артефакт.

Обосновывая мораль, религия морализируется, но возникающий отсюда

этого парадокс – вопрос о том, почему существует зло, если Бог благ и

создал мир благим, – она оформляет в виде религиозной тайны.

Мораль универсальна, потому что существует везде, где люди об-

щаются: «О морали мы говорим в тех случаях, когда и где индивиды об-