Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности

Лютеру чужды воззрения Фомы Аквинского, поскольку для него боговдохновенность не является духовным восхищением пророческого интеллекта. Он также не был согласен с учением Фомы о том, что существует возможность воспринимать содержание откровения по существующим историческим фактам. В соответствии с теорией Лютера, интегрированное осмысление предполагает, что древние Писания могут быть заново осознаны через просветление Святого Духа. Такова основная идея в его теории единства и накопления богодухновенного содержания.

В соответствии с теорией Лютера, боговдохновенность — это реальная встреча между пророком и Богом, а поэтому она есть не что иное, как восприятие сверхъестественного откровения благодати. Данное сверхъестественное восприятие сопровождается экстатическим переживанием боговдохновенности. Теория Лютера обладает более экстатическим характером, нежели рационалистические изыскания Фомы Аквинского. Однако в теориях Лютера и Фомы Аквинского есть много общего. Оба отвергали теорию устной боговдохновенности и диктанта. Оба признавали важность содержания и считали, что боговдохновенность относится к моменту восприятия откровения. Ни Лютер, ни Фома не считал процесс написания богодухновенным. Следовательно, они оба подчеркивали непогрешимость содержания, то есть послания или доктрины, а не текста. Бог является творцом сути (res), а не текста (figura), который есть дело рук человеческих. Для Лютера и Фомы библейские тексты характеризовались inadequatio полноты истины. Стоит также отметить, что Фома ничего не говорил об общинном аспекте.

При рассмотрении вопроса боговдохновенности Лютер следовал теории Иеронима и Августина. Лютер устранил двойственное отношение Августина к инструментальному и интегрированному аспектам, объединив их в своей теории доктринального содержания. Августин придерживался комбинации аспекта содержания и общинного аспекта, а следовательно, нуждался не только в авторитете Писаний, но и католической церкви. В некотором смысле Лютер ближе к Иерониму, чем к Августину, потому что он также допускал, что Писания могут содержать ошибки. Таким образом, аспект содержания выступает на первое место.

Несмотря на то, что для Лютера способ восприятия и осмысления предполагает сверхъестественное благодатное откровение, его содержание не противоречит католическому принципу gratia non tollit naturam, sed perficit. Это очевидно в теории Лютера, которая предполагает боговдохновенность в творении. Реформатор имел холистическую точку зрения о боговдохновенности: особая пророческая боговдохновенность способствует спасительной инспирации, которая, в свою очередь, приводит к спасительной встрече человека с Богом. В обоих случаях боговдохновенность способствует восстановлению человеческой жизни в той форме, как это задумал Создатель при сотворении.

В соответствии с холистической теорией Лютера, Святая Троица постоянно оказывает Свое действие, то есть инспирация в творении, спасении и откровении благодати взаимосвязаны. Вдохновляя, Бог действует как Создатель, Искупитель и Святой Дух, Который являет благодатный лик Свой через пророческую инспирацию. Он также инспирирует спасительную веру во Христа и способствует тому, чтобы человек был таким творением, которое имеет общение с Ним.

Католический богослов Петер Мейнхольд критиковал теорию Лютера как не соответствующую католическому учению.

При изучении концепций Лютера мы определили, что в плане инспирации он не противопоставлял действие Святого Духа и волю человека, а наоборот — утверждал близкую встречу и союз между ними во всех трех случаях боговдохновенности — в творении, в спасении и в откровении.

Идею о том, что в богословии Лютера говорится о расстоянии между человеком и Богом, развивали многие протестантские исследователи. Гюнтер Метцгер и Карл-Хайнц Цур-Мюллен считали, что понятие экстатического переживания встречи человека с Богом указывает на разрыв или даже «пропасть» между ними. Экстатическое состояние имеет только лишь топологическую функцию как описание того состояния, в котором находится человек coram Deo.

Результаты нашего исследования противоречат данному толкованию. Благодаря анализу лютеровской концепции боговдохновенности, мы определили, что прямое экстатическое переживание встречи человека с Богом не является простым символическим описанием этого события. Оно — не что иное, как реальная передача божественного присутствия и благодати человеку. Более того, Лютер даже использовал терминологию реального союза между Богом и пророком в смысле communicatio idiomatum. Следовательно, Лютер воспринимал пророческую инспирацию и экстатическое переживание как категорию близости Бога, а не Его отдаленности. В этом случае Лютер остается католиком, который придерживается реальной онтологии, а не актуализма и символизма неопротестантов.