Читаем Ученик афериста (СИ) полностью

— Твой непосредственный начальник — мистер Латимер. Вопросы?

Мачете мстительно усмехнулся, прошептав Финну одними губами: «Тебе пиздец».

— Нет вопросов, — отмахнулся Финн. — Похуй. Вообще похуй.

— Может это и хорошо, — согласилась атташе, притормозив у круглосуточной аптеки. — Латимер, купи себе что-нибудь ранозаживляющее.

Латимер фыркнул.

— Нормально все.

— Латимер, купи себе что-нибудь ранозаживляющее, — с нажимом сказала Сильвия. — С таким лицом тебя пропустят без очереди.

Глядя, как начальник охраны шагает к аптеке, утирая запекшуюся кровь с щеки, Финн откинулся на сидение, стащив все-таки изоленту с запястий.

— Работа сложная, — сказала Сильвия. — Опасная. Поверь мне, после месяца работы будет много желающих тебя убить, так что не поручай эту честь наркотикам. Дело, твое, конечно, но я редко даю плохие советы.

Опустив взгляд на ошметки изоленты, Сильвия вскинула брови.

— Будешь сбегать?

— Неа.

— Это хорошо, — кивнула атташе, чуть замявшись. — Пока тебя искали в гетто, спрашивали о тебе соседей.

— Могу представить, что они рассказали.

— Это неважно, раз ты здесь. Я хочу сказать, что если хотя бы доля той жизни, что была у тебя до нашей встречи, правда, то хуже уже не будет. Это я тебе гарантирую.

— Всегда есть хуже, — буркнул Финн, прикрыв глаза.

— Хуже не будет, — повторила Сильвия. — Не иди против коллег, работай честно, слушай советы и, скажу по секрету, еще лет пять-десять и Мачете уйдет на заслуженный отдых, внуков воспитывать. Заслужишь доверие — сможешь занять его место.

— А что еще посоветуешь? — уже более фамильярно спросил Финн.

— Со мной дружи, тогда точно не пропадешь.

— Для этого придется с тобой спать?

— Естественно.

— Не.

— Тогда какого хрена я тебя забрала из гетто? Выходи из машины, ты уволен, — усмехнулась Сильвия.

Финн улыбнулся.

— А по-другому в мафию не попасть?

— Только через мою постель.

— Сколько, говоришь, в вашем картеле человек работает?

Треснув его по лбу, Сильвия скрестила руки на груди.

— На меня почему-то странно смотрели в аптеке, у меня что, что-то с рубашкой?— поинтересовался начальник охраны, сев на переднее сидение с пакетиком лекарств. — Не сбежал телохранитель?

— А почему телохранитель? — нахмурился Финн, как назло уперев колени в сидение Мачете. — Я торгаш от Бога.

Сильвия насмешливо вскинула брови.

— Че ты глаза косоебишь, я могу безногому лыжи продать, — строго сказал Финн.

Мачете расхохотался.

— Продай мне эти часы, торгаш, — фыркнул он, сняв с запястья «Ролекс».

Финн повертел часы в руках.

— Не, не продам, пиздатые часы, — сказал он, сунув часы в задний карман.

— Ах ты сука!

— Не в машине! — крикнула Сильвия, пытаясь сидя разнять драку.

Финн тут же юркнул за ее сидение, подальше от начальника охраны и холодно усмехнулся.

— Чтоб я еще раз с тобой куда-то поехала, Латимер, — шипела атташе, с остервенением повернув ключ зажигания

*

Несколько лет спустя

В отделанном пластиком сарае пахло моющими средствами. А еще в сарае неимоверно душно: одно-единственное крохотное окно наглухо закрыто, дышать нечем, только этими самыми моющими средствами, которых на полке целый арсенал. Порошки, гели, жидкости, освежители воздуха, полироли — если все это вылить в океан, Коста-Рику смоет волной пахучей пены.

Наземникус Флэтчер сидел на полу, задевая макушкой раковину над головой, потирал короткими пальцами наручники и читал этикетку на чистящем порошке с ароматом морского бриза.

Когда скрипнула дверь, впустив в помещение душный, но свежий воздух, аферист устало поднял воспаленный взгляд на вошедшего.

— Ты? Чего пришел? Я не сбегу, твоя подруга-начальница позаботилась заклинаниями о том, чтоб я не смог трансгрессировать.

Финн, шаркая тяжелыми ботинками, не одарил Наземникуса даже коротким взглядом, и опустив на пол бутылку воды, подошел к полке, выискивая какое-то чистящее средство.

— Ищешь, чем отмывать кровь с топора? — фыркнул Наземникус, открутив крышку от бутылки.

В ответ тишина.

— От тебя я слышал слов десять, не больше, — продолжал аферист. — Неужели ты правда умственно отсталый?

Финн достал с верхней полки полироль и даже не взглянул вниз.

— Я в душе не ебу, что говорят отцы детям в такие моменты. Я не буду говорить, что на самом деле мне не плевать на тебя, хочу быть честным хотя бы перед смертью.

Настолько наслаждаясь своими беспечными словами, Наземникус не сразу заметил, что Финн стоявший к нему спиной, протягивает ему волшебную палочку.

— Не понял тебя.

— Это твоя, — бросил Финн, все еще не глядя на Флэтчера. — Забирай ее и съебывай отсюда.

Глаза Наземникуса заблестели и увеличились от изумления.

— Кирпич мне в рот, вот это поворот, — протянул он.

— Забирай, — буркнул Финн, бросив палочку ему. — И съебывай.

— Ты считаешь, я заслужил?

— Не хочу, чтоб ко мне прицепилось погоняло «Отцеубийца».

— Посмотри на меня, — сказал Флэтчер, дернув Финна за руку.

Финн резко обернулся.

— Что бы мой бастард сделал на моем месте? — протянул аферист. — А?

— Меня бы уже здесь не было.

— Не считаешь, что за все в этом мире приходится платить?

— Съебывай, — повторил Финн. — У тебя мало времени.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза