Ученик афериста (СИ)

— Я потерял дочь, — произнес Билл, не в силах оторвать взгляд от жены, рыдающей в объятиях его матери. — Не дай мне окончательно потерять тебя. В больнице помнят о моем запросе…

— Делай что хочешь, — отмахнулся Луи. — Что твоей душе угодно…

— Луи, — вмешался я. — Не надо тебе сейчас принимать решений…

— Пусть делает, что хочет, — громко сказал Луи. — Может меня действительно смогут вылечить, и он сможет смотреть в глаза тем, кто называл его «отцом оборотня».

И зашагал прочь. Сойдя на тропу, Луи обернулся.

— Это все, что ты можешь сказать мне на похоронах Доминик? — спросил он. — Что тебе не нужен сын-оборотень?

Кажется, даже рыдания и скорбь стихли в тот момент.

— Да, это все, что я хочу тебе сказать, — горько сказал Билл.

Луи скованно улыбнулся уголками губ.

— Римус Люпин, — произнес вдруг он. — Просто помни это имя, если считаешь таких, как я, уродами.

Мы трансгрессировали, как мне показалось, раньше, чем нужно было.

***

В Больнице Святого Мунго я бывал лишь раз, много лет назад, когда навещал дедушку в больнице после того, как тот провел свой знаменитый, но печально окончившийся опыт с Веселящими чарами и седьмым айфоном. И этого раза мне с головой хватило для того, чтоб отказаться побывать здесь снова, уж тем более в качестве пациента: прогорклый запах зелий, вечные взрывы, сонные или нервные (в зависимости от загруженности) целители, бесконечные очереди из самых разных больных (у кого, помню, вместо головы — мандрагора, распевающая рождественские гимны, у кого — драконья оспа, которая передается мгновенно прочим людям). И, мое любимое, живые плакаты, изображающие страшную смерть в несметных мучениях от тех или иных недугов, висящие на лимонно-желтых стенах дабы подбодрить пациентов.

— Луи, не надо пороть горячку, — шептал я, едва поспевая за кузеном. — Ты сам говорил, что проект твоего отца — экспериментальный, предыдущие подопытные или померли, или того хуже.

Луи лучезарно улыбнулся ведьме в приемной, которая, разомлев, пропустила нас без очереди.

— Я понимаю, — все еще шептал я. — У тебя стресс, боюсь представить, что ты чувствуешь. Но это… давай лучше забухаем. Нет еще такой душевной раны, которую бы не лечил алко…

— Второй этаж «Ранения от живых существ», — проскороговорила белокурая ведьма, всучив Луи свиток пергамента и перо. — Вам туда.

— Нет, мне не туда, — улыбнулся Луи, продемонстрировав острые волчьи зубы. — Я по проекту лечения от ликантропии, как видите, сегодня мне выть на луну, и у вашей больницы есть ровно десять часов до того, как я перегрызу здесь всех к чертовой матери, съем внутренности и выложу из костей и хрящей слово «миролюбие».

Улыбку ведьмы словно ветром сдуло.

— Заполните формуляр, — ввернула она и громко подозвала следующего. — Мистер Уизли к вам подойдет с минуты…

— Я понял.

Мы сели на длинную лавку, подальше от бедного волшебника, икающего пламенем, и Луи развернул свиток пергамента с вопросами.

— Луи, подумай, — в очередной раз прошептал я. — Тебе действительно это нужно?

— Мне это нахрен не нужно, — ответил Луи, что-то начав писать. — Но это возможность сорвать проект и напомнить шраморожему о том, что он сраный банковский клерк, который в этой жизни может только рассматривать в зеркале творчество Сивого на своем лице и ненавидеть всех, кто хоть отдалено похож на волков.

— Это в тебе говорит твой стресс. Давай забухаем.

— Это во мне говорит здравый смысл. Ал, я знаю, что это за человек. Это для вас он был крутой байкер с женой-вейлой, а я с ним жил.

— Одумайся, — твердо сказал я. — Ты будешь об этом жалеть.

— Неа, — отмахнулся Луи. — Жена рожает — он думает об оборотнях. Брат и сестра лишают друг друга невинности — он думает об оборотнях. Семнадцатилетняя дочь выходит замуж за наркомана — он думает о том, как ненавидит оборотней. На похоронах Доминик тоже думает об оборотнях.

— Луи, — серьезно повторил я. — Давай забухаем. Тебе сразу легче станет.

А он снова отмахнулся.

Плотину ярости прорвало, что называется. Ведь единственная, кто удерживал отношения отца и сына в холодной гармонии, погибла по моей вине.

Переключив внимание на вопросы в пергаменте, я мигом повеселел.

— «Есть ли в вашем роду китайцы?» Китайцы! — хохотал я. — То есть, китайцы-оборотни неизлечимы?

— Как думаешь, есть во мне китайская кровь? — фыркнул Луи.

— Литра три, не меньше.

— А это, смотри. «Верите ли вы в Бога?». Нет, серьезно?

Луи, рассмеявшись, нацарапал ответ и прочитал следующий «важный» вопрос.

— «Ведете ли вы половую жизнь? Если да, укажите количество партнеров», — сухо прочитал оборотень. — Женщина, а это к чему?

Ведьма у стойки, повернувшись к нему, прищурила подведенные тушью глаза.

— Мистер Уизли, отвечайте честно и не задавайте глупые вопросы.

Луи одарил ее ледяным взглядом и повертел в руке перо.

— Заканчивай быстрее и пойдем, — без приветствий произнес Билл Уизли, сев рядом. — Привет, Ал.

— Здравствуйте, — кивнул я.

На лице Луи мелькнула тень насмешки.

— Насколько честно отвечать? — поинтересовался он у отца.