Ученик афериста (СИ)

Снег сыпал крупными хлопьями. В доме номер 17 по Шафтсбери-авеню, в нашей квартире свет не горел. Наверное, Доминик еще не вернулась.

Только подумал о ней, как мысль материализовалась.

Вон она, стоит, готовясь перейти дорогу. Красивая, румяная от мороза, одетая в темно-зеленое пальто. Сразу узнал ее.

Может махнуть рукой? Ну нет, если увидит меня в полицейской машине, следующие лет семьдесят будет топить меня в насмешках.

Поймал взгляд водителя, старого «Форда», стоявшего рядом с нами.

Он явно насмехался надо мною, еще бы, сижу в полицейской машине. Но только я продемонстрировал средний палец, пользуясь тем, что дядя Дадли повернулся назад, отчитывать чернокожего, как водитель «Форда» продемонстрировал мне крохотный пакетик белого порошка, прижав его ладонью к боковому стеклу своего автомобиля.

Каждая мышца моего тела напряглась, чуя беду.

Я не очень помню, что случилось потом, в ту же минуту, настолько это было быстро и неожиданно.

Зеленый человечек светофора блеснул в мокром от снега стекле, разрешая пешеходам движение. И автомобиль, этот старый серый «Форд» стоявший справа от нас, чуть газанул вперед, словно на гонках.

Дядя Дадли, почувствовав себя в своей стихии, включил проблесковый маячок и загорланил что-то водителю, крича прямо мне в ухо.

В лобовом стекле мелькнула ярко-рыжее пятно, и я, поправив очки, увидел Доминик, так меня и не заметившую, слава Богу.

В следующую секунду «Форд» сорвался с места, явно не побоявшись полицейской машины рядом. Все, что я помню далее — глухой стук и капли крови моей кузины, попавшие на лобовое стекло автомобиля, на переднем сидении которого сидел я.

***

Он что-то налил мне в чашку, но я даже вкус не запомнил.

— Я убил ее, старый. — Зубы стучали, меня била крупная дрожь, но губы расплывались в нездоровой улыбке. — Первый человек, которого я убил — моя кузина. Представляешь, я убил ее.

— Ты никого не убил, — терпеливо сказал Наземникус, накинув мне на плечи одеяло. — Выпей.

Интересно, дядя Дадли уже поднял шумиху? Громкое будет дело: преднамеренная авария на глазах полицейского.

— Это хорошо, что ты догадался трансгрессировать, — протянул Флэтчер. — С маглами как-то разберутся, ну видели и видели, чего уж там.

— А с Доминик?

Наземникус промолчал.

— Я не здесь должен быть, — прошептал я. — Почему я пришел к тебе?

— Потому что больше не к кому. Выпей.

Дрожащими руками я поднес к губам чашку.

— Знаю, не время, но… я говорил тебе, Поттер, — сокрушенно сказал Наземникус. — Нельзя обманывать картель.

Я поднял на него взгляд, и аферист умолк.

— Поклянись мне старый. Поклянись, что не ты сдал меня. И ее.

— Поттер, ты чего?

— Поклянись.

Наземникус обеспокоено взглянул на меня.

— Я клянусь тебе, — почти по слогам ответил он. — Пей.

Я снова сделал глоток. Кажется, это было горячее вино с какими-то травами.

Старые волшебные часы с матерящейся кукушкой, слишком изысканные на вид, чтоб принадлежать аферисту по праву, показали восемь вечера и запоздалая кукушка хрипло, словно заядлый курильщик, объявила:

— Восемь, блядь, вечера.

Я перевел взгляд на циферблат и неожиданно для самого себя расхохотался.

Наземникус, не зная, как реагировать, подлил мне еще.

— Поттер, ты чего?

— Двадцать семь часов, — сбивчиво рассмеялся я, настолько истерично, что из глаз слезы хлынули. — Она прожила без Скорпиуса двадцать семь часов. Тристан и Изольда сраные.

— Значит, ему ее не хватало там, на Небесах, — возвел глаза к потолку, словно разглядывая в люстре ангела, Наземникус. — Любил ее, видимо.

— А знаешь, кто ее еще любил? — все еще смеясь, спросил я. — Брат.

И, осмыслив сказанное, выронил чашку из рук.

Не в силах представить, что будет с Луи, который любил сестру больше всего на свете, включая себя самого, я спрятал лицо в ладонях.

Так, заигравшись в гангстера, я убил обоих близнецов.

========== Глава 24. ==========

— Остановитесь, — прошептал преподобный Стокс. Голос его скрипел, словно несмазанные петли исповедальни, в которой мы находились.

Я послушно умолк.

— Вы что-то хотите сказать мне, святой отец?

Святой отец тяжело дышал по ту сторону кабинки. Я слышал его дыхание так четко, словно оно звучало у меня над ухом.

— Если половина из вашего сумбурного рассказа правда, то вы — человек без чести.

— Разве я пришел сюда за осуждением?

— А зачем вы сюда пришли?

Я усмехнулся.

— Скажите мне, в чем вы меня осуждаете, и я отвечу на ваш вопрос.

Преподобный Стокс подвинулся на лавке.

— Вы нарушили все существующие заповеди. Вы ступили на путь скверны. Из-за вас умерла молодая девушка, а вы сбежали, как последний… Сбежали под крыло обманщика, вместо того, чтоб поступить по совести и признаться. Вы — человек без чести.

— Человек без чести, — повторил я, улыбнувшись. — Знаете, я часто слышу эту фразу. Дословно. От учителя, коллег, друга, отца. От вас, опять же.

— И вас это не гнетет, сэр? Я не вправе вас воспитывать, но вправе напомнить, ради кого вы пришли в дом Господа. Ради вашего сына, не так ли?