Ученик афериста (СИ)

— Не наше дело? — вскинул брови я.

Папа промолчал. По одному его взгляду я понял, что он согласен со мной, именно поэтому еще не сорвался на крик.

— Мама попросила тебя не лезть? — тихо спросил я. — Не отвечай.

— Подумай, Ал. Что мне сказать Биллу? — спросил отец.

Правильный вопрос.

— Ты не очень загружен на работе? — поинтересовался в свою очередь я.

— На удивление, нет.

— Давай ты сам посмотришь на Луи. И сам, после этого, решишь, что сказать Биллу.

***

Палата Луи была, почему-то со стеклянными стенами. Я так понял, что для постоянного наблюдения за поведением оборотня. Наверное, стекло защищало немало заклинаний, потому что мускулатура Луи ясно давала понять, что разбить стекло — совершенно не проблема.

Нас пустили, нехотя. Скорее потому, что со мной был отец.

Луи, одетый в серые больничные одежды, немного исхудал, но красоты, на зависть, не утратил. Даже, я бы сказал, похорошел: глаза были ясные, горящие, живые.

— Я не жалею, — протянул Луи, когда мы сидели вокруг небольшого столика. — Здесь я в смирении. Божественный замысел.

Я едва удержался, чтоб не фыркнуть.

— А почему на стекле кровь? — поинтересовался папа.

— А, это я санитару голову разбил, — рассмеялся Луи. — Честно, я бы их убил всех нахрен, вместе со своим блядским папашей, который каждый день приходит и торжествует. Но я человек веры, поэтому любая жизнь бесценна.

Папа улыбнулся и, поднявшись на ноги, удалился. Видимо, с первых слов прочувствовал то, о чем я говорил.

— Луи, пойдем домой, — шепнул я.

Луи закатил глаза.

— Не время, — изрек он.

— А когда будет время?

— Когда Божий замысел подойдет к концу.

— Я больше не могу это слушать, — вспыхнул я, вскочив на ноги. — Ты сейчас серьезно?

— Вполне, — кивнул оборотень. — Знаю, ты не веришь в Бога…

— Да, я не верю библейские сказки о сотворении мира, мне ближе теория Большого Взрыва. Я искренне уважаю чувства верующих, — сказал я. — Но поддерживать твой нездоровый и стремительно развивающийся фанатизм не собираюсь.

— Ну что ты драматизируешь? — улыбнулся Луи.

Мне показалось, что он надо мною издевается.

— Что Библия говорит о волшебниках?

— «Ворожеи не оставляй в живых», Исход, 22:18, — мигом отрапортовал Луи.

— Ты волшебник, Луи. Ты уже грешен. Шах и мат, святоша, — кивнул я. — Я понимаю, что тебе надо полечить нервы, поэтому снова настаиваю на том, чтоб ты забухал, поэтому принес тебе флягу. Ты же знаешь, что все вот это вот: лечение, нервы, уход в религию, из-за того, что случилось с Доминик.

— То, что случилось с Доминик — мое наказание за жизнь без морали и смирения, — уверил меня Луи.

Я закрыл лицо рукой.

— Ну ты себя слышишь? Это не твоя вина! — Тем более что это, отчасти, моя вина. И то, что происходило с оборотнем, тоже.

Но Луи совершенно не шутил.

— За всю свою жизнь я нарушил половину заповедей…

— Скажи еще, что это все из-за твоего прелюбодеяния, — фыркнул я, но поймал взгляд зеленых глаз Луи. — Бля, ты серьезно?

— Господу известны мои грехи, — сказал он. — Проклятье волка было первым звоночком. Я не сделал выводы, и расплатился снова, но когда мне, наконец, открылась истина и я покаялся, все изменилось.

И тут я поймал себя на том, что спорю с нездоровым человеком, уж простите, святой отец, но это был нездоровый человек.

И, чтоб вы понимали, если у меня и была крупица сомнений в том, стоит ли мне брать на себя ответственность за воскрешение Скорпиуса посредством очень сомнительного ритуала, то сейчас сомнения отпали.

Пусть хоть на заборе этот ритуал воскрешения будет написан, я все равно это сделаю.

========== Глава 26. ==========

Толкнув плечом дверь лавки ритуальных услуг, расположенной прямо на кладбище с великолепнейшим видом из окна на могилы и скорбящих гипсовых ангелов, я подошел к прилавку.

Гробовщик (я без понятия, как называется профессия тех, кто работает в таких лавках) поприветствовал меня неожиданно бодрой улыбкой.

— Мне сказали, это к вам, — сказал я, протянув ему небольшую бумажку, свернутую пополам.

Развернув ее, гробовщик посерьезнел.

— Оттуда? — поинтересовался он и возвел глаза к небу.

— Оттуда, — ответил я и указал взглядом вниз.

Вздохнув, гробовщик прикрепил бумажку скрепкой к какой-то папке и протянул мне лист.

— Число и подпись.

Я написал, что требовалось.

— Когда приходить? — спросил я.

— После полуночи. Со своей лопатой.

— Чего-чего? — не сдержался преподобный. — Это вы о чем?

— Это я о том, как работает небесная канцелярия, — закатил глаза я. — Да, там такие формальности. Знали бы вы, сколько всего потребовали у меня за эту бумажку: три фотографии три на четыре покойного, копия свидетельства о смерти, копия паспорта, код налогоплательщика…

— О чем вы говорите? Кто потребовал?

— Ну вы же лучше меня знаете небесную иерархию.

Преподобный начал терять терпение.

— Каким образом вы воскресили усопшего?

— Таинственным, — отрезал я. — Я не вправе рассказывать. Так, святой отец, не перебивайте, я и так слабо помню тот эпизод, потому что на трезвую голову такое пережить сложно.

С наступлением полуночи я уже стоял с лопатой у могилы Малфоя.

Скорбно прочитав выгравированную эпитафию я неумело перекрестился и приступил.