Ученица Лесника

– Не нужно объяснять. Я тоже это умею, даже на коне так могу. Когда в первый раз сумел это сделать, то возгордился. Подумал: “Я лучше Святого Петра. Он сделал три шага, а я уже десять!” – и я сразу провалился по пояс. Путь был потерян. Это был хороший урок. Так вот: разница между нами только в том, что я пришел к знанию сам, а ты его получила от учителя. Его источники разные, но все остальное – совершенно одинаково. Ходить по воде – не грех. Превращаться в волка – тоже не грех. Грех – гордиться этим. Понимаешь меня?

– Не знаю.

– Не удивительно. Ты учишься быстро, но по этому пути пока продвинулась недалеко. Сильным быть очень трудно, в этом главная слабость силы. Никто не знает всего и я тоже ошибаюсь каждый день. Груз силы давит на плечи, дорога идет в гору и усеяна камнями, люди вокруг боятся меня, а главное испытание где-то впереди.

– Боишься этого?

– Нет. Хотя бояться – это тоже не грех. Вообще в этом довольно легко запутаться… Ты знаешь, что выделяют обыденный грех и существенный?

– Я только про смертные слышала.

– Когда я был в Риме, мы говорили об этом с… ты его не знаешь. Он очень умный и истинно верующий человек. Я даже предложил ему стать моим учеником, но он отказался. Он считает, что главное отличие смертного греха – его сознательное и добровольное совершение. У вас в православии определение другое, но смысл его тот же самый.

Зигфрид повернулся, пододвинул свой рюкзак и достал оттуда кусок копченой колбасы. Покромсал его ножом на ломтики, насадил на длинные щепки и повесил над углями.

– Проблема в том, что каждый человек сам решает, как ему жить и никто не вправе ему указывать. Сказано было: “Кто из вас без греха – пусть первым бросит камень” – но таких не нашлось. Не найдется и сейчас, но желающие осудить тебя, или меня найдутся всегда. Пусть осуждают. Если начнут кидать камни – ты можешь заставить их прекратить. Это и есть ответ на твой вопрос: можно ли делать, что хочешь? Только так и можно. Но не упасть при этом во тьму могут только самые сильные. Бери колбасу.

– Спасибо.

– Не за что. Вина, к сожалению, нет.

Он вдруг поднял голову и спросил:

– Слышишь?

Она добросовестно прислушалась.

– Только вертолеты.

– Не только. Человеческий крик. Недалеко.

Зигфрид вскочил с кресла, в котором сидел и в три прыжка оказался в ведущей на крышу двери. Ирина последовала за ним. Немца она увидела, стоящим на краю крыши. Он обернулся, поднес палец к губам: “Молчи” – и спрыгнул вниз.

“А этаж-то пятый!” – подумала она. – “Физику что, отменили?”

Нужно было предупредить учителя и она быстро спустилась вниз, успев заметить, как тот с карабином в руках пробежал по лестничной площадке. Вытащив свой кинжал, она кинулась следом.

Внизу все уже кончилось. Трое людей валялись на асфальте без движения и в полутьме их можно было принять за груды старых тряпок. Четвертый, скорчившись, то стонал, то тихо ругался, но отдавать концы вроде бы не спешил. Зигфрид о чем-то разговаривал с прижавшейся к стене молодой женщиной.

– …а вы? Кто вы? Спасатели?

В ее голосе отчетливо звучала истерика.

– Не волнуйтесь так, – успокаивал ее Зигфрид. – Все уже кончилось. Вы не ранены?

– Я? Нет… Но они… Вы их?..

– О них не беспокойтесь.

– А вы кто!?

– Мы наблюдатели. Радиоразведка. Пойдемте. Вот наш медик, она нас проводит.

Ирина поняла, что Зигфрид говорит о ней. Ну да, она медик. Если быть точным – медсестра по военно-учетной специальности. Так в военном билете и записано. Но что ей здесь сделать? Давление померить? Так ведь нечем.

Пока она думала, Лесь подхватил женщину под руку и потянул ее к подъезду. Та послушалась. Ирине ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

В квартире Лесь усадил женщину в кресло, порылся в своем рюкзаке и сунул Ирине в руки небольшую желтую коробочку. У нее отлегло от сердца. Это уже было совершенно знакомо: АИ-2, аптечка индивидуальная. В свое время (и не так уж давно) она сдавала на военной кафедре зачет по ее применению. Даже промедол на месте, но он здесь не понадобится.

– У вас язвы желудка нет, или гастрита? – спросила она женщину.

– Нет. Никогда не болела.

– Тогда держите.

Две таблетки: йодистый калий и цистамин. Последний – уже поздно, наверное. Кто знает, сколько она здесь бегает по городу? Стакан воды из канистры… Ну вот и ладно.

– Как вы здесь оказались? – спросил Лесь. – Почему не эвакуировались вместе со всеми?

– Ой, я же не здешняя! – женщина понемногу начала успокаиваться и слова полились из нее потоком. – Тетка у меня здесь жила. Их вывезли, а у нее инфаркт… И она мне: “Съезди, там вещи, кольца цепочка осталась…” Забыла она с перепугу. Что с ними делать? Жалко… Я в пожарной части нашей работаю, договорилась. Меня ребята привезли в машине. Ночью на заставах не обыскивают. Вот и приехала… А тут вот… Эти напали… Двое меня схватили, к стене прижали, а остальные как начали лапать… Что теперь будет?

– В каком смысле “что”? – не понял Лесь.

– Ну как в каком? Вы же военные? – она смотрела на него широко открытыми глазами. – Или нет?

– Военные. Где ваши машины сейчас?

Она замахал руками в разные стороны.