Ученица. Предать, чтобы обрести себя

Мне казалось, я могу все исправить – я вернулась, это останется моей жизнью. А то, что Ник ничего не знает об Оленьем пике, это же совсем неважно. Но гора отказывалась отпустить меня. Она вцепилась в меня. Черные кратеры на груди отца часто возникали на университетских досках. Я видела черную яму на месте его рта на страницах учебников. Мои воспоминания были живее реальности. Я застряла между двумя мирами. Ник брал меня за руку, и в тот момент я была с ним, с удивлением ощущая прикосновение его кожи. Но когда я смотрела на наши переплетенные пальцы, мне начинало казаться, что это не рука Ника, что это окровавленная и изувеченная, страшная рука… Или уже не рука…

Засыпая, я оказывалась на горе. Мне снился отец и клокотание в его легких. Мне снился Шон, когда он заламывал мне руку на парковке. Я видела во сне саму себя, ковыляющую рядом с ним и смеющуюся диким, странным смехом. Но в этих снах я всегда видела себя со светлыми, серебристыми волосами.

Свадьба состоялась в сентябре.

Я приехала в церковь вся на взводе, словно меня отправили из какого-то катастрофического будущего сюда, чтобы мои действия и мысли имели важные последствия. Я не знала, что должна была сделать, поэтому только ломала пальцы и кусала губы, поджидая удобного момента. За пять минут до церемонии меня вырвало в женском туалете.

Когда Эмили сказала «согласна», силы покинули меня. Я снова стала духом и улетела в университет Бригама Янга. Из окна спальни видела Скалистые горы и поражалась тому, какие они могучие и невероятные. Словно картина.

Через неделю после свадьбы я рассталась с Ником. Стыдно признаться, но сделала я это довольно бездушно. Никогда прежде я не рассказывала ему о своей жизни, никогда не описывала тот мир, который постоянно вторгался в тот мир, где жили мы с ним. Я могла бы объяснить, могла бы сказать: «Это место держит меня, и я никогда не освобожусь от его власти». Это было бы правильно. Но я тонула во времени. Было слишком поздно доверяться Нику, брать его с собой туда, куда вела меня дорога. Поэтому я просто рассталась с ним.

27. Если бы я был женщиной

Я стремилась в университет Бригама Янга, чтобы изучать музыку и когда-нибудь возглавить церковный хор. Но в тот осенний семестр не записалась ни на один музыкальный курс. Не могу объяснить, почему я перестала изучать теорию музыки, отдав предпочтение географии и сравнительной политологии, отказалась от пения с листа, выбрав вместо этого еврейскую историю. Увидев эти курсы в каталоге и прочитав их названия вслух, я почувствовала нечто бесконечное, и мне захотелось прикоснуться к этой бесконечности.

Четыре месяца я ходила на лекции по географии, истории и политологии. Я узнала о Маргарет Тэтчер, тридцать восьмой параллели и культурной революции. Я узнала о парламентской политике и избирательных системах разных стран мира. Я узнала о еврейской диаспоре и странной истории «Протоколов сионских мудрецов». К концу семестра мой мир стал огромным. Мне было трудно представить, что я вернусь на гору, на кухню и даже к пианино в комнате рядом с кухней.

В моей жизни случился настоящий кризис. Моя любовь к музыке и желание изучать ее были вполне совместимы с моим представлением о том, что такое женщина. Моя любовь к истории, политике и международным делам никак в это представление не вписывалась. И все же эти сферы манили меня.

За несколько дней до финальных экзаменов я целый час просидела со своим другом Джошем в пустой аудитории. Он заполнял документы для поступления на юридический факультет, а я выбирала курсы на следующий семестр.

– Если бы ты был женщиной, ты бы стал изучать юриспруденцию? – спросила я у Джоша.

Джош ответил, не отрывая взгляда от документов:

– Если бы я был женщиной, то никогда не захотел бы учиться.

– Но ведь ты твердишь об этом столько, сколько я тебя знаю, – удивилась я. – Это же твоя мечта, разве нет?

– Ну да, – согласился он. – Но у меня не было бы такой мечты, если бы я был женщиной. Женщины устроены по-другому. У них нет таких амбиций. Они мечтают только о детях.

Джош улыбнулся мне, словно я прекрасно понимала, о чем он говорит. И я действительно понимала. Я улыбнулась, и на несколько секунд мы пришли к согласию. Но только на несколько секунд.

– А если бы ты был женщиной, но все равно чувствовал то же, что чувствуешь сейчас?

Джош оторвался от документов и уставился в стену. Он действительно задумался, а потом сказал:

– Я бы решил, что со мной что-то не так.

Я тоже думала, что со мной что-то не так, с самого начала семестра, после первой лекции о международной политике. Не понимала, как меня могут увлекать столь неженственные науки и вопросы. Я же женщина!

К концу семестра мой мир стал огромным. Мне было трудно представить, что я вернусь на гору, на кухню и даже к пианино в комнате рядом с кухней.