Ученый из Сиракуз

— О, царь устроил из этого небольшое представление. Он сказал, что ему нравится идея Марка и что он сам давно уже подумывал о чем-нибудь подобном. Потом он не поленился проводить Марка в библиотеку, подвел его к сундуку с копиями книг Архимеда и сказал: «Здесь скрыта истинная мудрость. Можешь выбрать любую из этих книг, и я пошлю ее в подарок сенату и народу Рима». — «А зеркало?» — спросил Марк. «Зеркало — игрушка, — ответил Гиерон, — я счел бы оскорбительным для себя посылать столь ничтожные подарки!» Марку ничего не оставалось делать, как выбрать первый попавшийся свиток и убраться восвояси.

— Он уехал?

— Наоборот, попросил разрешения пожить здесь и получил его.

— Да, зеркало его поразило, — сказал Гераклид. — Он даже закричал от восторга, когда появился огонь.

— Кстати, что слышно насчет передвижения груза? — спросил Магон как бы мимоходом.

Гераклид расхохотался:

— Вот ты зачем пришел! Сознавайся!

— Сознаюсь! — согласился Магон. — Я действительно сгораю от любопытства. И не я один. Во дворце все говорят, что Архимед наобещал лишнего, и теряются в догадках, как он вывернется.

— Очень просто: он выполнит, что обещал — сдвинет гигантский груз.

— Знаю, он прикажет нагрузить барку и воротом подтянет ее к берегу. Так будут выполнены все условия.

— Вроде того, как Гиероним решал загадку зрительной трубы? Нет, Магон, Архимеду нужен не показ фокуса, а демонстрация силы теории. Я тебе даже могу сказать, что он выбрал вытащенную на берег трирему с полным грузом и экипажем.

— Силой одного человека? И ты говоришь всерьез?

— Вполне.

— Дорогой Гераклид, я отдаю должное твоему умению хранить тайны и актерскому мастерству!

— Больше мне сказать нечего, — пожал плечами Гераклид.

— Ну сознайся, — настаивал Магон, — задуман какой-то ловкий трюк, какой-то секрет, невидимый для публики… Почему ты не хочешь сказать правды старому другу, который обязуется хранить тайну и согласен клясться в этом всеми богами Карфагена?

Когда Магон ушел, Гераклид пересказал разговор учителю. Архимед задумался:

— Вот и еще одна задача! Мало сдвинуть корабль, надо еще доказать, что ты его действительно сдвинул и что сдвинул его действительно ты!

_____

Понемногу изготавливались части новой машины. Архимед с Гекатеем тщательно осматривали и выстукивали отлитые валы и зубчатки, нет ли в них незаметных трещин или пустот. Но все они были выполнены прекрасно.

— Знаешь, как возникла в Сиракузах традиция высокого механического искусства? — спросил Архимед Ге-раклида, окончив осмотр очередной детали — здоровенного бронзового колеса с квадратным, гнездом, красиво выгнутыми спицами и ровными зубьями на ободе.

— Нет, но желал бы услышать.

— Давай тогда пройдемся по саду, и я расскажу тебе. Гераклид с готовностью согласился.

— Это заслуга Диониссия Старшего, — начал Архимед. — В начале его правления карфагеняне вели упорные войны, стремясь овладеть Сицилией. Диониссий и выдвинулся во время войны с ними. И, поскольку силы врага были велики, он сделал то, что до него еще никому не приходило в голову, — бросил средства не на наем воинов, а на создание и усовершенствование военных машин. Диониссий стал отовсюду приглашать в Сиракузы механиков и мастеров, его посланцы вербовали их в Сицилии, Италии, Греции. Перед этими людьми Диониссий поставил задачу изобрести и улучшить машины для ведения войны. Тогда было сделано многое. Здесь, в Сиракузах, начали строить корабли с пятью ярусами весел — пентэры, изобрели много видов метательных машин, от легких самострелов-гастерофетов до крупных камнеметов-полинтонов и стрелометов-евтихтонов. Усовершенствовали и осадную технику. Флот и армия Диониссия при этом настолько усилились, что он изгнал карфагенян из Сицилии и распространил свою власть на весь остров и даже на часть Южной Италии. С тех пор в Сиракузах и остались навыки механического искусства, равных которым не сыскать в мире.

— Вот ты, учитель, говоришь о Диониссии с уважением, — сказал Гераклид, — а ведь те, кто о нем писал, рисуют его коварным и жестоким деспотом.

— Я не отрицаю, что Диониссий был мстительным, капризным и развратным человеком, изобретателем изощренных пыток. Это общеизвестно, потому что он даже не стремился скрывать своих пороков. Но при этом он был умен и смел, имел таланты полководца и государственного мужа. Его время оказалось эпохой наибольшего возвышения Сиракуз. Тогда были построены стены, включившие в город поселения Тихи и Эпипол, устроен театр, возведено множество прекрасных храмов. При дворе Диониссия работало немало одаренных художников, скульпторов, зодчих, ученых, и Диониссий был по отношению к ним щедр, если, конечно, они умели ему угождать.

— Значит, ты считаешь, что, несмотря на свои пороки, Диониссий принес Сиракузам пользу?