Ученый из Сиракуз

Гераклид перевел взгляд с Архимеда на белую метку и увидел, что проведенная Гекатеем черта разорвалась, корабль продвинулся больше чем на толщину линии.

— Сдвинулся, сдвинулся! — подхватили сотни голосов. Крик восторга прокатился по холму. Сиракузяне махали шапками, аплодировали, кидали на площадку цветы.

Тем временем с помоста спустился Зоипп, обнял Архимеда и отнял у него рукоятку. Скоро у машины уже толпились знатные горожане, желавшие покрутить ручку чудесной машины. Архимеда позвали на помост. Гераклид видел, как учитель остановился перед царским креслом и как Гиерон что-то сказал ему. И тут же закричали глашатаи, повторяя слова царя: «Гиерон сказал: «Я приказываю, чтобы все во всем доверяли этому человеку. Он пообещал совершить чудо и выполнил обещание…» Гиерон сказал…» На озаренном солнцем холме тысячи людей снова махали шапками, снова п снова выкрикивали имя ученого.

— Нравится мне твой Архимед, — сказала Ксения. — Похож на меня, не признает плохих обычаев. Взялся сам за рабскую работу — ручку крутить! Да еще скольких раззадорил!

— Когда крутишь ручку такой машины, наверно, чувствуешь себя титаном, — ответил Гераклид.

Оживление у машины продолжалось, рукоятка крутилась непрерывно. Корабль сдвинулся уже на полтора локтя и продолжал незаметно для глаз ползти к холму…

Но вот раздались команды, засвистели флейты, воины построились двумя рядами, образовав проход от помоста до царской ладьи. Гиерон в белоснежном с золотыми узорами плаще сошел вниз по устланной ковром лестнице. Рядом с ним справа шел Архимед. Толпа придворных и именитых гостей, приглашенных царем на зрелище, двигалась позади двух стариков, которые неторопливо шли к кораблю. Гераклид смотрел вслед учителю и думал о словах, которыми расскажет о событиях этого дня в его жизнеописании.

ГАРМОНИЯ

атоптрика» была наконец закончена, и Архимед попросил Гераклида сделать выписки из имеющихся в библиотеке астрономических сочинений для задуманной книги о размерах мира и небесном глобусе.

Теперь Гераклид проводил много времени в библиотеке. Он мог бы, конечно, брать книги домой, но здесь ему больше нравилось.

Библиотека Гиерона помещалась в специальной пристройке дворца, выходившей в сад. У стен круглого зала между статуями муз стояли резные лари с книгами. Удобные кресла располагали к чтению. Старый Прокл восседал в нише со свитком на коленях, подставив под ноги скамеечку, и писал очередную часть комментария к «Теогонии*» Гесиода. Он знал толк в книгах и, не гонясь за количеством, собрал лучшее, что дали философы, историки, драматурги. По просьбе Архимеда он приобретал и научные труды.

Здесь, кроме чтения астрономических сочинений, Гераклид втайне от учителя продолжал заниматься его жизнеописанием. Сейчас он описывал книгу «О шаре и цилиндре», наиболее любимую из всех работ ученого.

«Эта книга, — писал Гераклид, — поистине превосходит все другие геометрические сочинения, которые только существуют. Недаром Архимед, сообщая во вступлении к ней об открытых им геометрических соотношениях, говорит так, — Гераклид заглянул в свиток, чтобы не ошибиться при передаче слов Архимеда: — «Конечно, эти свойства были и раньше по самой природе присущи упомянутым фигурам, но они все же оставались неизвестными тем, кто до нас занимался геометрией, и никому из них не пришло на ум, что все эти фигуры являются соизмеримыми друг с другом, поэтому я не поколебался бы сравнить эти теоремы с теми, которые были открыты другими геометрами и, в частности, наиболее выдающимися теоремами, которые были установлены Евдоксом».

Кстати, о Евдоксе — пора было приниматься за астрономию. Отложив листок с отрывком жизнеописания, Гераклид взял со столика второй свиток сочинения Евдокса «О скоростях». Пифагорейцы и Платон, к которым был близок великий математик, провозгласили самой совершенной из фигур сферу, а равномерное вращение наиболее гармоничным из движений. Мир они считали составленным из серии вложенных друг в друга сфер, охватывающих шарообразную Землю. Но небесные движения не были равномерными, и Евдокс задался целью объяснить сложные и запутанные движения планет, не прибегая к иным движениям, кроме равномерных вращений.

И он сумел это сделать. Каждое светило он закреплял цд поверхности сферы, заключенной внутри ряда других. Полюс наружной сферы направлялся на Полярную звезду, ее вращение отражало суточное движение светила. В той сфере наклонно закреплялась ось второй сферы, перпендикулярная кругу зодиакальных созвездий. Вращение этих внутренних сфер определяло ход светил вдоль зодиака. Наконец, дополнительные сферы объясняли широтные колебания Луны или загадочные остановки и попятные движения планет. Много труда пришлось потратить Евдоксу на вычисление таких углов наклона сфер и их взаимных скоростей, которые соответствовали бы наблюдаемому движению светил. Книга была старая, может быть, переписанная во времена Евдокса.