Училка и мажор

“Ты сейчас закусила губу и думаешь, как отмазаться от того, чтобы не слать мне фотку своих сисек и не писать, какой вкусный мой член?”

Ох, мать твою.

Отбрасываю телефон и встаю. Хожу туда-сюда по комнате и не могу успокоиться. В желудке ощущается лёгкая дрожь. Я, пытаясь как-то совладать с собой, несколько раз провожу ладонями по волосам и делаю глубокий вдох.

Что же он делает со мною?

Все реакции организма на максимум. То в жар, то в холод. Я творю то, на что бы никогда не решилась.

“Давай по классике, — прилетает новое сообщение. — Что на тебе надето, детка?”

О-о!

Я замираю напротив шкафа с большим зеркалом на всю дверь. Сжимаю немеющие пальцы в кулаки. Вижу в отражении, как лихорадочно сверкают глаза, как большими красными пятнами на щеках разлился румянец.

Пить хочу — в горле сохнет. Я будто пьяна. И бокал осушила не один.

“Василина?”

“Просто напиши, что сейчас на тебе”

Не просто. Я ведь понимаю. Если сейчас отвечу ему — вступлю в игру. Смогу ли выйти в любой момент или увязну в ней, как и во всём, что связано с Семёном? Как увязла в нём самом.

Мушка в янтаре. Попалась.

Долго смотрю на своё отражение. Осторожно, будто втайне от себя самой, чуть оттягиваю сначала одну полу халата, потом вторую. Будто он тоже здесь и видит меня.

“Новое бельё” — быстро печатаю и, прикрыв глаза, жму отправить.

“Для меня купила?”

Для него. Для себя.

Оба варианта нравятся.

“Расскажи какое”

Я думала, он попросит фото. И, несмотря на дежавю и уже подтверждённую негативом опрометчивость таких решений, я понимаю, что сделала бы это фото.

“Лиловое. Нежное. Кружевное…”

“Соски торчат?”

Опускаю взгляд сначала на своё бюст, а потом снова смотрю на зеркало.

“Немного”

“Хочу увидеть”

“Сфоткай, Василина, — прилетает после целой минуты тишины и сомнений с моей стороны. — Я понимаю, чего ты боишься. Сфоткай без лица, только грудь”

“Я дико хочу увидеть твои сиськи”

“Охуеть как хочу”

Сообщения летят одно за одним.

“Адамовна”

“Иначе приеду сейчас”

О, я была бы сейчас этому очень рада. Но, к сожалению, знаю, что завтра у Семёна важные соревнования. И ему нужно выспаться. А если он приедет, то мало того, что потратит время на дорогу, так и уж точно выспаться не получится.

Поэтому чего не сделаешь ради здорового сна некоторых…

Включаю камеру и отвожу телефон дальше на вытянутую руку. Пальцы подрагивают. Слежу, чтобы в объектив попала только грудь и кромка бюстгальтера.

Фотка получается супер, даже мне нравится.

Отсылаю закусив губы и задержав дыхание.

И вдруг, буквально через секунду приходит ответ.

“Чёрт”

“Охуеть”

А потом… потом фото. Члена.

Мать твою… отшвыриваю телефон на покрывало кровати снова, ощущая, как жар бросается не только в лицо, но и в промежность. Появляется внезапная непреодолимая потребность сильно сжать бёдра.

Блин, в кого я превращаюсь? Одержимая нимфоманка, у которой от фотки члена в переписке с парнем за пару секунд промокают трусы.

“Почему молчишь?”

“Дар речи потеряла”

Не спрашивает — утверждает. И прав, что уж…

“Я знал, что ты оценишь”

И смайлик с самой невинной улыбочкой.

“Потрогай себя и сфоткай пальцы. Хочу видеть, насколько ты мокрая”

Ну нет уж, Семён, это уже совсем перебор. Даже не знаю, что быстрее превратиться в пепел: моё лицо или трусы.

“Я не стану делать этого, Семён”

“Тогда просто потрогай”

Я делаю это нечасто. Очень нечасто. Но сейчас это кажется таким же жизненно необходимым, как и дыхание. Ни удержаться, ни стерпеть.

“Ну же, Василина, я хочу знать, когда ты начнёшь. Я тоже начну. А я уже не могу терпеть. Красивого вирта не вышло, уж слишком у тебя офигенные сиськи. Хочу кончить. Вместе?”

Телефон звонком обжигает пальцы. Раньше, чем осознаю, снимаю трубку.

— Ты ведь по переписке не решишься, да?

Бархатный голос ласкает слух, возбуждая ещё сильнее. Я будто нахожусь в каком-то состоянии изменённого сознания.

— Хочу слышать тебя, Василина. Ты будешь делать это стоя или лёжа?

— Я…

Фу-ух. Это слишком возбуждающе. Я слышу всего лишь голос, но ощущения, будто он рядом. Смотрит. Прикасается.

Я лежу на постели. Глаза в потолок, рука медленно сползает к резинке трусиков.

Не могу говорить. Только дышать.

И он всё понимает. Не требует. Шепчет мне то пошлые слова, то ласковые. Командует как мне ласкать себя. Быстрее, медленнее, сильнее давить, слабее…

Глаза я закрываю уже в самый последний момент, когда оргазм сковывает всё тело.

Телефон лежит рядом, но Семён слышит моё дыхание, а я его. Нам сейчас не нужно большего.

Понимаю, что он отключился лишь когда чувствую вибрацию от сообщения.

«Спокойной ночи, Василина»

И тебе спокойной… ночи…

30

Руки дрожат, когда я беру малыша. Господи, ну какой же он крошечный! Какой беззащитный. И вместе с тем — идеальный. Что-то высшее, созданное природой. Необыкновенное.

— Привет, бусинка, — улыбаюсь, когда малыш, сведя бровки и высунув язычок, смотрит на меня каким-то слишком взрослым взглядом.

— Богдан зовёт их горошинками, ты почти угадала, — смеётся Карина и достаёт второго малыша из кроватки, кладёт на пеленальный столик и начинает раздевать.