Учись тонуть

Прихватив ружье, он вышел из кабины и жестом велел нам следовать за ним. Цикады разлетались из-под ног во все стороны, мы шагали за нашим проводником в нестерпимом пекле. Через двадцать минут он остановился, чтобы расковырять ботинком кучку свежего навоза. Комья кишели зелеными жуками. Животные были совсем рядом. Проводник указал на огромные серые валуны среди редкой листвы. Когда мы подошли чуть ближе, валуны под акациями оказались двумя носорогами — матерью и детенышем. Они мирно брели, подергивая ушами, ровно дышали раскаленным воздухом и поглядывали на нас окруженными морщинистыми веками глазами.

По пути домой мы все молчали. Сэм жадно ел.

— И какой смысл поднимать шум из-за животных?

От внезапного вопроса Элис я вздрогнула.

— Чтобы сохранить их, Элли. — Я переложила Сэма к другой груди, и Элис с демонстративным возмущением отвернулась. — Чтобы их не убивали браконьеры.

— Зачем?

— Чтобы их не истребили.

— Ну и что изменится, если не будет никаких носорогов?

Лицо Элис порозовело под хлопковой панамой.

— Мы должны заботиться о диких животных. Носороги жили здесь тысячи лет, задолго до нас. — Я неловко обняла ее одной рукой, удерживая Сэма на коленях. — У них столько же прав находиться здесь, как у людей.

— Но ведь носороги — не то что люди. — Элис отстранилась. — Они не имеют никакого значения.

Сэм расплакался, молотя кулачками воздух. На жаре его гемангиома словно пульсировала и была влажной от молока и пота. Я промокнула ее и усадила Сэма на колено, чтобы он отрыгнул воздух.

— Людей в миллионы раз больше, чем носорогов, Элли. Если станет меньше людей — не столь важно, никто не заметит. Чем меньше людей, тем даже лучше. А носорогов осталось всего несколько сотен. Значение имеет потеря каждого из них.

— Почему?

— Неужели ты не хочешь, чтобы их увидели твои дети?

— Не хочу.

Адам встретился со мной взглядом в зеркале и подмигнул, но я забеспокоилась, отвернулась и принялась пристегивать Сэма к креслу. Реакция Элис выглядела странно. Быть может, ей пока трудно выстроить в правильном порядке увиденные здесь картины: огромный центр торговли бриллиантами, замечательных животных, босоногих детей и дырявые крыши? Что выйдет в ее сознании на первый план?

— Она имеет право на собственную точку зрения, — сказал Адам вечером, выходя из душа в полотенце, обернутом вокруг бедер. — Нелегко осознать важность сохранения животных, когда кругом царит нищета.

— Согласна, но она должна понимать, что носороги достойны остаться на этой планете.

— Может, лучше иметь поменьше «долгов»? — Адам склонился надо мной, и капли с его влажных волос упали мне на лицо.

Я оттолкнула его.

— Не будь лицемером. Тобой самим постоянно движет чувство долга.

— А тобой разве нет? — Он наклонился ниже и поцеловал меня. Я со смехом замотала головой и прекратила попытки остаться сухой — в комнате было жарко, как в духовке.

Конечно, Адам прав, я во всем руководствовалась долгом. Это слово, как мантра, приглушенно звучало у меня в голове во время учебы в школе медицины, неизбежно становясь во главу угла…

Я должна учиться.

Я не должна болтаться по пабам, засиживаться допоздна, пить, курить, заниматься сексом.

Я должна быть лучшей, быть первой, побеждать.

Я должна сообщать отцу хорошие вести, вызывать у него улыбку, оберегать его.

И я училась, становилась лучшей, завоевывала призы. Победы стали нужны мне как воздух. Чем дороже они доставались, тем более были ценны. Перед моим мысленным взором возник стоящий у бассейна отец. Он улыбался. Даже после смерти он наблюдал за мной. Я и теперь должна вызывать его улыбку.

Позже, когда я кормила Сэма, в окно из сада понеслись шорохи незнакомой ночной жизни. На небе зажглись непривычные звезды. Я смотрела, как Сэм засыпает у меня на руках. Носороги, наверное, сейчас пришли на водопой и пьют в темноте. Самка безмолвно стоит на страже. Уютно было думать об огромном животном, невозмутимо охраняющем в ночи своего детеныша.

Глава 16

Ботсвана, март 2014 года

Машина останавливается у начала подъездной дорожки. В доме темно, двери распахнуты. В наше отсутствие нагрянули еще другие воры? Зачем? У нас больше нечего красть.

Сын вождя выбирается из машины и убегает. В доме вспыхивает свет. На веранде стоит Кабо.

Спотыкаясь, к нам направляется Адам. При свете фар видно, что его волосы прилипли к голове, на рукаве размазалась ряска. От него пахнет потом и стоячей водой. Адам приникает влажным лицом к моей щеке и качает головой, угадав мои мысли. Нет, Сэма в пруду не нашли.

Он вынимает Зоуи из машины. Элис выскальзывает сама и бежит по ступеням в дом. Из темной кухни безмолвно выходит Теко. Элис бросается к ней, а потом поворачивается, чтобы окинуть меня пустым, обращенным внутрь взглядом. У нее больной вид.

— Все в порядке, Элли.

Элис закрывает глаза. Знает, что я вру.