Учитель драмы

— Если бы я только уделяла ему побольше внимания, интересовалась его делами! Я не хотела думать, что расстояние будет для нас испытанием…

— Покажи суку.

— В смысле? Мел, мне сейчас слишком больно, чтобы устраивать Рэнди скандалы.

— Черт, извини, я про ту девицу — ты же нашла ее профиль?

— Нет, нет — не могу на нее смотреть. — Я убрала телефон подальше.

— А были какие-то еще признаки? — спросила Мелани. — Ты подозревала?

— Ну, он всегда был как будто приклеен к своему мобильному. Впрочем, для риелтора это нормально.

— Ох, милая, — замурчала она. — Трейси, я же понятия не имела. Если бы я знала, я бы не стала так наседать на тебя с этой машиной.

Тогда я решила сменить вектор:

— Виктор, наверное, ненавидит меня. Наверняка. Он, вероятно, постоянно спрашивает: «Кто эта полоумная, которую ты притащила с улицы?»

— Ничего такого он не спрашивает. Совсем нет. И он думает, что это хорошая идея — платить тебе большие суммы на определенных этапах строительства.

Это была не моя идея. Таков был порядок выплат, когда мы с Озом занимались продажей чужих квартир. У нас был установлен депозит в пятнадцать тысяч лир. Потом — тридцать процентов после подписания турецкого договора (английский «переводчик», которого мы рекомендовали, тоже работал на нас). Клиент платил еще тридцать процентов после «закладки фундамента» и дополнительные тридцать — когда «возводилась крыша». Я высылала им ссылки на видео в реальном времени с сайтов других строительных компаний. Пока дело не доходило до выдачи ключей, никто не мог и предположить, что мы даже не владели теми жилыми комплексами, которые якобы представляли.

— А, хорошо, — сказала я, шмыгнув носом. — Значит, ты даешь десять процентов, когда мы подписываем контракт. И еще пятнадцать, когда у нас будут эскизы.

От разговоров об эскизах мне становилось не по себе. Я не утруждала себя чертежами, когда последний раз играла архитектора.

В Лондоне Оз снабжал меня планами этажей с метражом и всеми деталями. Их он получал на встречах с планировщиками, которых впоследствии должен был изображать. А в этом случае мне совершенно нечего было дать Мелани. Я планировала получить первую выплату и уехать из города еще до того, как «проект» перейдет в «следующую» стадию.

— Виктора очень впечатлила твоя скидка, — сказала Мел.

Сделав ставку на жадность Эшвортов, я дала им скидку в двадцать тысяч фунтов от самой низкой цены, предлагаемой конкурентами.

Я молча вытирала слезы. Позволив себе заплакать, я и не думала, что остановиться будет так сложно.

Мелани это заметила и потянулась за салфеткой, чтобы промокнуть мне щеки.

— Ты очень долго анализировала наши запросы, разбиралась с техническими требованиями и разрешениями. Я это знаю. Я вовсе не хотела сказать, что ты отлыниваешь.

— Спасибо, — я потянулась за полотенцем, когда увидела на столе древний телефон-раскладушку. Когда я взяла его в руки, Мелани сказала:

— А, это я купила для Габи, чтобы она осенью смогла взять его в школу.

— Отлично, — сказала я. — Теперь Фитц тоже захочет.

— Как ты могла работать над проектом, когда происходило все это? Ты когда-нибудь сможешь его простить?

Я покачала головой.

— Никогда.

Мелани поспешно отвернулась, у нее на глаза навернулись слезы.

— Да. Понимаю, ведь после этого доверять будет уже невозможно. У Виктора есть присказка на этот счет. Он постоянно говорит Габи: «Никогда не доверяй тому, кто врет, и никогда не ври тому, кто доверяет».

Глава одиннадцать

Драмы, связанные с детьми, обнажают самые мощные человеческие чувства: злость, алчность, беспомощность, страх. И я испытала их все, когда с Кейп-Кода вернулась Эбигейл Уиллер.

Одним утром мы с детьми пришли в дом, где на кухне нас ждали Мелани с Эбигейл. Они только что закинули своих девочек в дневной лагерь, слишком дорогой для моих детей — тот лагерь кормил частную школу, которая была кратчайшим путем в нужные университеты.

Мелани стояла, облокотившись на столешницу, и разговаривала в приглушенном, заговорщицком тоне с высокой женщиной в шортах цвета хаки и резиновых спортивных сандалиях.

— Доброе утро! — жизнерадостно сказала я, отодвигая прозрачную кухонную дверь.

Обе женщины слегка вздрогнули. Эбигейл повернулась ко мне, и на ее лице осталось неодобрительное выражение — видимо, связанное с тем, что они только что обсуждали.

— О, привет! — сказала Мелани, будто я не отрывала их от какого-то серьезного разговора. — Эбигейл, это Трейси — та самая подруга, которая пока живет у меня.

Эбигейл отрывисто меня поприветствовала, а потом завела совершенно непонятный для меня разговор, из-за которого я почувствовала себя третьей лишней в компании старых школьных друзей.

— Я тебе говорила, что они ищут дизайнера, чтобы обновить сайт родительского комитета?

— Давно пора, — сказала Мелани и начала жаловаться, как трудно там найти список сотрудников.

Слишком поздно я поняла, что Фитц уловил знакомое слово. Его лицо засветилось энтузиазмом.

— Мама! Ты! Ты же делаешь сайты!

Он весь сиял, радуясь тому, что смог поучаствовать во взрослом разговоре.