Учитель покаяния. Жизнеописание святителя Игнатия (Брянчанинова)

П. С. Нахимов, напротив, был убежденным сторонником этих вынужденных действий и готовился погибнуть вместе со своим флотом. С 11 сентября 1854–го по 13 февраля 1855–го года для заграждения неприятельским кораблям входа в Севастопольскую бухту Нахимовым было затоплено девять кораблей, пять фрегатов и один корвет. 27 августа 1855 года, когда защитники окончательно оставили Южную сторону, в бухте затопили полностью весь оставшийся флот[255]. Жители Севастополя положительно отзывались о решении Нахимова затопить корабли, поскольку это мешало вражеским судам атаковать город: «Прекрасная была мысль – затопить кораблями фарватер: мы отказались от моря, зато свободно ходим по дорогому для нас рейду», – писал в дневнике священник, служивший в эти дни в Севастополе[256].

Павел Степанович Нахимов, как и многие русские офицеры, был глубоко верующим человеком. Известная писательница и переводчица София Ивановна Снессорева просила своего духовного отца, тогда еще архимандрита, Игнатия (Брянчанинова) послать Нахимову в качестве благословения образ святителя Митрофана Воронежского: «У нас война с турками. Ночью просыпаюсь, мне стыдно спать спокойно, когда мои соотечественники, когда русские страдают и терпят все бедствия. Битва при Синопе отозвалась в сердце каждого русского. Я была у батюшки (владыки Игнатия). Между прочим, просила его, нельзя ли послать Нахимову письмо и благословить образом святителя Митрофана? Почему же святителя Митрофана? – спросил он. – А потому, что на его деньги Петр Первый положил основание Черноморскому флоту, основав первый флот в Азове; как воронежская уроженка я не могла не знать подвиги нашего угодника. – Если Вы доставите мне исторические факты, то я очень рад исполнить Ваше желание.

В Императорской библиотеке отыскала Голикова[257], переписала все, касающееся до этого события, и отправила батюшке. Добрый, милостивый отец владыко, он заказал образ святителя Митрофана и прислал мне прочитать письмо, написанное им к Нахимову. Та к коротко и так ясно, тут все было: и сочувствие, и молитва, и благодарность»[258]. «Царь наш и мы уповаем на Господа и силою веры нашей пребудем непоколебимы. Нам пошлется помощь от Святаго и заступление от Сиона. Живый на Небесех посмеется ухищрениям врагов наших, Господь поругается им. Он возглаголет к ним гневом и яростию Своею сметет их. Они падут, а мы восторжествуем. Господи! Спаси Русского царя и воинство его, и услышь всю Россию, молитвенно вопиющую Тебе о них и призывающую Твою страшную и непобедимую силу на нечестивых врагов твоих», – писал отец Игнатий. Вскоре, получив ответ Павла Степановича, святитель пригласил Софию Ивановну «прочитать ответ Нахимова, назидательный своим смирением и благочестием»: «Не приписывайте мне что-нибудь, а если хотите мне показать сочувствие, помолитесь за упокой души Лазарева[259], который все сделал для Черноморского флота. Владыко (тогда еще архимандрит) созвал братию, прочитал им письмо, и все вместе вознесли к Богу молитвы за Михаила»[260].

Командиры просили прислать им в полки чтимые иконы, перед которыми под свист пуль и ядер, под грохот от разрывов бомб служились молебны. Государь Николай Павлович в самом начале действий отправил в Севастополь список с иконы Божией Матери «Умиление», перед которой всю жизнь молился и скончался преподобный Серафим. Однако главнокомандующий князь А. С. Меншиков оставил благословение императора без внимания. Только после запроса государя о судьбе иконы ее отыскали, но отправили не на Южную сторону Севастополя, как того он требовал, а оставили на Северной стороне, которую в конечном счете так и не смог взять неприятель. 18 февраля 1855 года государь император Николай Павлович скоропостижно скончался. Вскоре войска принесли присягу вступившему на престол государю императору Александру Николаевичу и наследнику престола цесаревичу великому князю Николаю Александровичу.

Павел Степанович с отеческой заботой относился к защитникам Севастополя, особое попечение он оказывал раненым. Адмирал присутствовал на отпеваниях и погребениях многих погибших, которых знал и искренне любил. Его любили и матросы, и солдаты: «Наконец – то наш адмирал пришел на нас поглядеть, ведь когда пройдет, словно царь, так и душе легче». При его появлении немедленно раздавалось восторженное «Ура, Нахимов!». Рядовой пехотного полка генерал-фельдмаршала графа Ивана Ивановича Дибича-Забалканского, умирая, спрашивал: «Ваше благородие!

Нахимов не убит? – Ну, слава Богу! Я могу теперь умереть»[261]. Павел Степанович открыто ходил по бастионам, появляясь в самых опасных местах, ободряя защитников города.

Адмирал Нахимов на батарее