Удача (СИ)

— Бэар? Серьезно? — уголки губ мужа неудержимо поползли вверх. — Это что-то обозначает?

— Фамилия, что-то на древнем наречии, я даже не знаю что. — я недоуменно смотрела на мужа, продолжая держать его за руку. — Что смешного?

— Извини, я не над тобой. — супруг уже откровенно смеялся. — Просто, на одном из языков моей родины, Бэар тоже значит медведь. Пусть будет? Ну пожалуйста, ты же все равно не знаешь, как с вашего древнего языка переводится. Пусть будет медведь?

Развлекается значит. Ну ничего, прежде чем стричь его надо расчесать. Тут уже я развлекусь.

Я уже битый час пыталась расчесать мужу волосы. Развлечением и не пахло. Грязь еще полбеды, пшеничная копна была на удивление густой. И, хотя густота волос скорее достоинство, гребень с трудом продирался через эти заросли, через каждый палец длинны натыкаясь на очередной спутанный колтун, который я терпеливо пыталась распутать руками. Стрижки ради, муж снял свой желтый камзол и, странного материала, полосатую рубашку без рукавов и сейчас сидел на, поставленной на бок для меньшей высоты, табуретке ко мне спиной. Спина завораживала. Скульптурную выточку идеального тела подчеркивали, более светлые, по сравнению с общей смуглостью, отметины шрамов на загорелой коже. Множества шрамов. Хотя, если задуматься, как шрамы могут что-то подчеркивать. Минимум жира, хищные, ртутно-перекатывающиеся пучки мышц, узлами вспухающие при малейшем движении ерзавшего в поисках удобной позы тела. Широкие плечи, переходящие в широкую шею. Чем он занимается в жизни? Нас в Академии, на лекциях по медицине, учили распознавать принадлежность к какой-либо профессии по характерным особенностям тела. Воин?

Поймав себя на том, что заворожено вожу гребнем по одному и тому же месту, я вздрогнула, попытавшись отвести взгляд от смуглого обнаженного тела, обжигавшего меня своим жаром через наспех прихваченные прорехи платья. Совсем смутившись, я перешла к следующей пряди и досадливо протянула гребень сквозь всю длину. Волосы ощутимо дернуло, на шее мужа проявились и ушли под кожу струны жилок. Я зажмурилась в ожидании разноса за неаккуратность. Тишина. Он же почувствовал, я по шее видела. Не поняла. Взяв еще левее, я с силой потянула гребень. На колтуне голова повелась за движением руки и напрягшись пошла в противоход, с усилием самостоятельно протягивая спутанный узел через частые зубья.

— Покороче подстрижешь? — сквозь зубы процедил муж.

— Ой! Прости меня, пожалуйста, — я заглянула ему в лицо, в уголке глаза пересверкивала слезинка. — я задумалась, я правда буду осторожнее.

— Не извиняйся, я, как ты точно подметила, в зеркало смотрелся. — усмехнулся одной стороной рта подопытный. — Запустил я себя.

— Как стричь? — более-менее выровняв гнездо, взялась за ножницы я.

— Начисто. — он что, так сильно обиделся? Потянуло же меня экспериментировать.

— Может по плечи? — я с сомнением зависла над волосами с ножницами.

— Под ноль. — уверенно шевельнулись плечи. — я не умею ухаживать за ними, в глаза лезут и каждое утро расчесываться, одна морока.

Такое богатство? Под ноль? Не могу. Ножницы были согласны со мной. На два пальца ниже плеч. И точка.

«Ой, Светлый, красота же какая».

Жалко-то как. Прядь волос и мое сердце упали с ощутимым грохотом. Что ж я делаю? За такую гриву девчата в Академии душу могли Тёмному продать. Переждав локальное землетрясение и заходящееся сердце, дрожащая рука потянулась к следующей пряди. Еще один брусок золота рухнул на утрамбованную поверхность земли. Изверг. Транжира. Щелкали ножницы, стены хижины тряслись как в лихорадке, по земляному полу шли видимые волны. Не могу. Закусив уголок губы, я отошла на шаг в сторону.

— И долго ты собралась по одному волоску состригать? — муж иронично глянул на меня. — Я планировал еще помыться в этом месяце.

— Всё. — выдохнула я, наклонив голову.

— Это под ноль? — ледяным тоном можно было проморозить до дна небольшое море. — В таком случае давай перейдем к отрицательным мерам длины. Я же объяснял, что не умею с ними возиться.

— Я сама каждое утро буду их расчесывать. — заторопилась я. — А чтоб в глаза не лезли можно в хвост собрать, или косу заплести, или две, как у восточных степняков.

— Косу! Две!? — грозовая туча в голосе не предвещала прохлады летнего дождика, наоборот, становилось душно и не хватало воздуха. — Осталось еще бантики вплести! Ранец одеть и розовые гольфики. Скакалки-прыгалки. — дикий зверь косматой тушей проблеснул на фоне вспышки молнии в потемневших глазах. — Сандалики и белые колготки. День знаний, blyad`… вычитать и умножать учат в школе. — да что случилось, снова какие-то традиции его родины? — Kosichki? Boevomuoficeru? — ну вот, опять перешел на родной язык. — KapitanMedvedev, pochemubantikiraznogocveta! Podryvaemboegotovnost`?

Я медленно отступала от бушующего пещерного медведя, пряча оскверненные святотатством ножницы за спиной. Взгляд взъерошенного зверя остановился на мне.