Удар иглы

Нас связали верёвками и потащили за лошадьми, как пленных сарацинов, при этом награждая чувствительными тычками. Один раз я упал, и меня несколько метров протащило по земле. Изогнувшись, я сумел вскочить на ноги, мне, повезло, поскольку всадник не имел никакого желания останавливаться и ждать, пока я поднимусь. Похоже, ему было всё равно, довезёт ли он до места меня живым или всего лишь моё безжизненное тело.

Лес расступился. Перед нами на холмах приютились жалкие крестьянские лачуги — обитель нищеты и голода. Желтели обширные поля. На пастбищах паслись тощие коровы. Меж лесов и полей струилась извилистая река. И над всем этим пейзажем царил замок.

Это было мощное сооружение с толстыми стенами, высокими башнями, выдержавшими, наверное, не один натиск завоевателей. Как и его хозяин. (а пленивший нас господин, похоже, был здесь хозяином), замок производил зловещее впечатление. Но в нём была дикая, как у обветренного безжизненного утёса, нависшего над волнами, первозданная красота.

Мост был опущен, и отряд въехал в высокие ворота. Мы очутились на тесном дворике, зажатом между сложенных из грубых каменных глыб строений. Двор тут же заполнился челядью, которая помогала господам спешиваться, уводила лошадей и создавала суету.

Из распахнутых тяжёлых дверей вышел полноватый, рыхлый человек, одетый в чёрный с белыми блёстками и алым подбоем плащ. Внешне он являлся противоположностью высокого, поджарого, стремительного в движениях и словах хозяина замка. Но было между ними и что-то общее. Безумие в глубине глаз. Не раз виденное мной раньше. От этого мне стало совсем худо.

— Кого вы привели, граф? — спросил с ленцой полноватый мужчина.

— Сегодня плохой улов, Джакометти. Всего лишь трое бродяг, одетых как приличные в прошлом люди. Судя по выговору, это проклятые годоны.

— Виселица? Колесование?

— Пока не решил.

— Значит, жертвы?

Граф пожал плечами и небрежно махнул рукой. Охрана потащила нас по затхлым коридорам замка.

Нас провели по ступенькам вниз.

Темницы везде одинаковы, мне пришлось насмотреться на них в разных концах земли. В тесном сыром помещении нас обыскали. У меня невольно вырвался стон, когда ключ в Абраккар скрылся в бездонном кармане одного из стражников. Напоследок меня ударили с размаху кулаком в лицо так, что я едва удержался на ногах. Досталось и моим друзьям. Откуда-то сверху слабо сочился свет. Несколько охапок почти сгнившего сена, крысиный писк, влажные стены — всё было так, как обычно бывает в темницах. Судя по всему, бежать отсюда невозможно. Если граф решил забыть о нас, отдыхать нам тут до тех пор, пока кто-нибудь через тысячу лет не отыщет наши белые косточки.

— Мне не нравится эти люди, — сказал я. — В них есть что-то такое, отличающее их от обычных французов.

— Возможно, я знаю ответ на этот вопрос, — отозвался Адепт.

— Так в чём же дело? — воскликнул Генри. — Даже для французов эти мерзавцы слишком чокнутые. И одеты, как артисты в бродячем балагане.

— Мои предположения по этому поводу вряд ли успокоят вас.

— Ив чем же они заключаются? — спросил я. Мне не понравился тон Адепта, хотя, казалось, мы и так в ужасном положении, но, возможно, Винер знал что-то такое, в связи с чем наше положение окажется ещё менее привлекательным.

— Пока я вам ничего не скажу, поскольку сам ничего не знаю наверняка. Если всё так, это верная погибель… Или спасение…

Через час за нами пришли.

— Вставайте, крысиные выродки, вас ждёт граф де Брисак.

Около массивных дубовых дверей стояли солдаты с алебардами. Они распахнули двери, и я получил такой толчок в спину, что не удержался на ногах и полетел на каменный пол.

Стены сводчатого мрачного зала были обшиты деревом, на них висели щиты со змеёй и цветком, насколько можно было понять, родовым гербом де Брисаков. Вдоль стен стояли доспехи. Большой гобелен, метров пять в длину, изображал соколиную охоту.

Де Брисак сидел в кресле с низкой спинкой, рядом с ним восседал его пухленький и вялый приятель Джакометти. Перед ним стояло блюдо с фруктами. Граф хрустел яблоком, а семечки шумно сплёвывал на пол.

— Вот и годоны! — обрадованно возопил граф, хлопая увесистой ладонью по мягкой спине Джакометти.

— Вы ошиблись, — сказал я. — Мы не подданные английского короля. Годонами некогда французы презрительно именовали англичан.

— Но я подданный французского короля и вашу волчью кровь чую издалека!

— Я из Германии.

— Тоже дикая страна.

— Один мой друг из Норвегии.

— Ещё более дикая страна.

— А третий — из Португалии.

— Ну, это совсем дикарь.

— Мы давно не живём в своих странах. Мы бродим по свету.

— Бродягам место на виселицах. Их любимое занятие — воровство и попрошайничество.

— Мы не ищем чужого добра. Мы ищем знания.

— И где же вы были в поисках знаний?

— В Европе. В Африке. В Новом Свете.

— Ха-ха-ха, вы развеселили меня.

— Почему?

— Новый Свет… Тот свет, что ли? Такты, приятель, мертвец?

— Новый Свет — это Америка или Вест-Индия, как вам больше понравится…

— Индия одна-единственная. Об Америке я ничего не слышал, хотя и хорошо осведомлён в географической науке. Как, говоришь, называют эту страну у вас?

— Так и называют.