Удар иглы

В тот же день граф Брисак позвал нас к себе. Он нас принял в том же зале, что и в первый раз. Он был мрачен, но улыбка, по-моему, никогда не сходила с его уст. На сей раз она напоминала оскал оборотня. Он молча рассматривал нас. Джакометти сидел рядом с ним, лениво прикрыв глаза и посасывая что-то из кубка.

— Вы ничего не хотите сказать нам? — спросил граф.

— Хотим, — кивнул Адепт. — Рискну показаться невежливым и умалить ваше гостеприимство, но всё неплохо бы узнать, за что вы держите нас в темнице, словно преступников?

— Потому что я так хочу. Мои планы относительно вас, плохи они были или хороши, изменились. Я нашёл вот что.

Он вытащил из мешочка, лежащего перед ним, ключ… Раздался стук упавшего на пол кубка, который выскользнул из пальцев Джакометти. Толстяк ошарашено смотрел на ключ.

— Откуда? — произнёс он, с трудом овладев голосом.

— Один из солдат утаил его от меня. И проиграл в «кости», поставив против медной монеты. Теперь верёвка виселицы ласкает его шею, и в аду он ещё не раз подумает, стоило ли совершать такую ошибку. Но интересно не то, откуда эта вещь у меня. Откуда она у вас, несчастных оборванцев?

— Это принадлежит мне, — произнёс, выступив вперёд, Адепт. — И передаётся по наследству из поколения в поколение.

— Возможно, ты лжёшь. Но мне лень уличать тебя во лжи. Поэтому я поверю.

— Они не так просты, — прошипел Джакометти, пожирая глазами ключ. — Возможно, они хотят овладеть даром. Убей их.

— Ты слишком нетерпелив. Да и хозяин здесь я. — Граф ударил рукой в перчатке, отороченной кружевами, по подлокотнику кресла. — Конечно, они умрут. Но в своё время.

— Хотелось бы, чтобы это время соответствовало моей глубокой старости, — проворчал Генри.

— Нет, это слишком долго. Пока мы живы, я готов побеседовать с вами. Кроме Джакометти, здесь не с кем перекинуться словом Крестьянские коровы умнее тех, с кем мне приходится жить в этих стенах. Я могу начать со своего рассказа. Он занимателен, ха-ха-ха.

— Хотя бы потому, что из него они смогут домыслить свою будущую участь, — зло добавил Джакометти.

— Мой друг Жиль де Рэ был глупец.

— Маршал Жиль де Рэ!.. — только и выдохнул я.

— Вы слышали о нём?

— Как же! Это же Синяя Борода…

Жиль де Рэ — один из тех людей, слава о мерзостных деяниях которых переживёт века. Отважный воин из богатейшего, знатного рода, он отлично проявил себя в битвах с англичанами, воевал бок о бок с Жанной д'Арк и был удостоен звания маршала. Но его распутство и приверженность к роскоши вызывали много пересудов. Он прогуливал земли и замки, познал все пороки, отчаянно нуждался в деньгах и в один прекрасный день увлёкся алхимией. Он жаждал золота и много лет безуспешно искал философский камень, который позволил бы превращать свинец в этот драгоценный металл. Бог не мог помочь ему в этом. Ну что же, тогда поможет сатана! А сатана нуждается в крови, предпочтительнее — детской… Когда по настоянию церковных властей маршал Жиль де Рэ был наконец предан суду, выяснилось, что он убил около восьмисот детей, притом многих не только приносил в жертву дьяволу, а и использовал для удовлетворения своих противоестественных страстей. Вскоре топор палача разлучил маршала с головой и отправил прямиком в ад, к его покровителю.

— Для меня нет имени Господа. Для меня нет и дьявола, — продолжал граф. — Мне нужны сила и знание. Неважно, какой ценой. Мне нужен философский камень!

— Философский камень, — усмехнулся Адепт. — Или иначе Меркурий. Тысяча учёных мужей и легионы неучей, нищие и богатые, умные и дураки проводят долгие годы жизни за ретортами и горелками, чертят кабалистические знаки, смешивают жёлчь жаб с толчёными сердцами повешенных преступников, льют кровь животных и людей, пытаясь найти способ превращения свинца в золото. Превращать металлы можно, и древние умели это. Но для этого надо знать сокровенные свойства материи и важнейшие законы материального мира. Магия же — наука тонкого мира. — В голосе Адепта прозвучала насмешка. Я опасался, что граф придёт от этого в ярость и тут же предаст нас смерти. Но Адепт знал, что делал.

— Философский камень недостижим? Ха-ха-ха, — скрипуче рассмеялся де Брисак, — я же говорил, что они не так просты. В них есть тайна. Правда, Джакометти?

— Правда то, что их надо повесить, пока они не навлекли на нас сонм бедствий.

— Брось, Джакометти… Значит, бедняга Жиль понапрасну лил кровь и совершал неслыханные злодеяния. Но у меня есть мой друг Джакометти. Его не знает никто, он не пользуется славой, и всё-таки он может то, что не удавалось ещё никому.

— Зачем вы мечете бисер перед этими свиньями? — возмутился итальянец.

— Хочу и мечу! Мы сумели вызвать демона Кардахта! Нам удалось, пронзив сердце хлебной кукле, послать стрелу в грудь барона Ливальера, и вот он лежит в постели без всякой надежды на выздоровление. Мы убиваем врагов и добываем клады. Мы насылаем порчу и можем вызвать ливень. А теперь, когда у меня есть вот это, — де Брисак показал на ключ, — мы получим остальное.

— Вряд ли он вам чем-то поможет. Это просто игрушка.