Удав и гадюка

– Он же рыбак, – герцог усмехнулся и почесал подбородок. – Наловил ядовитых медуз где-то в море и под видом рыбы скормил. Я видел скелет детеныша, его приволокли на площадь к храму Дюжей и теперь используют для подношений местному богу моря Осте. Десять васо, Филипп. Десять! И это детеныш. Мать осталась покоиться на дне бухты, и поговаривают, что ее размер был много больше. Безумие, восхитительное безумие… – Снова усмехнувшись, он продолжил: – Но на этом добрые вести кончаются. Я прибыл в Ноэль в начале лета, даже ближе к середине. Особняк пустовал – все разъехались. Майордом был глух и нем, его не брали ни подкупы, ни угрозы. Мне пришлось выждать какого-нибудь слугу в тисовой рощице рядом с особняком и осушить. У Мариэльд своя игра, Филипп…

– Что случилось?

– В свете того, что я увидел из твоих воспоминаний, я уверен: именно мое путешествие в Ноэль и стало первопричиной отбытия графини из имения.

– Летэ предупредил Мариэльд?

– Да, я узнавал у него! И спустя пару дней, как Летэ известил Мариэльд о том, что у нее скоро будут гости, в Цветочный особняк явился фальшивый посланник с таким же фальшивым письмом.

– Какой посланник? – нахмурился Филипп.

– Давай начнем с письма, а там доберемся и до гонца. Когда Юлиан по весне уехал на несколько дней в Лорнейские врата для подготовки к ярмарке, прибыл человек с бумагой из Элегиара. Содержания я, увы, не узнал. Однако в тот же день Мариэльд и учитель Юлиана, Вицеллий, который обучал его расиандскому языку и веномансии, отправились гулять вдоль берега. Чуть погодя раздался крик. Два стража на задних вратах кинулись на помощь. Вскоре показался Вицеллий с Мариэльд на руках, та истекала кровью и не могла пошевелить даже пальцем.

– Ксимен?

– Да, ксимен… Чуть позже Вицеллий собрал всю взволнованную прислугу и охрану у дома. И… ничего.

– Как это ничего? – не понял граф.

– Вот так! После того как этот учитель сказал, что «ничего не случилось», все разошлись по своим делам и никто больше не обсуждал происходящее. Видишь ли, какая штука… – Горрон усмехнулся. – Слуга, которого я выпил, все видел, но потом забыл это. Но кровь… кровь все запомнила! Единственное, что не смог скрыть Вицеллий, – двух пропавших стражей.

– И все это когда Уильяма не было в доме.

– Да! Еще пару дней графиня не покидала спальню, а Вицеллий не покидал ее. Это теперь я понимаю из твоих воспоминаний, что в тот момент веномансер, который попытался спастись и отравил графиню, был заменен демоном. Но тогда я лишь вынашивал смутные догадки о переселении душ… И потому ночью прошел вдоль берега, мимо особняка, туда, где все случилось. Я ничего не нашел. Сначала ничего не нашел… Но спустя два дня поисков я со слугами обнаружил тела, спрятанные очень глубоко в можжевеловом лесу, под поваленными деревьями. Их за пару месяцев обглодало до костей зверье, но по одежде было понятно, что в этой груде лежат два стражника и какой-то незнакомец. Впрочем, коричневое платье и табард этого третьего мне кое-кого напомнили.

Горрон умолк и обратил испытующий взор в сторону родственника.

– Пацель?..

– Да, – кивнул герцог. – А тела двух стражников, что бросились на помощь, были переломаны так, Филипп, будто их отделали бревном: доспехи продавлены со всех сторон и искорежены.

– А что с посланцем из Элегиара?

– Я стал выяснять, решив, что поводом к случившемуся послужило это письмо. Пришлось подкараулить самого майордома Кьенса, который принимал гонца, и осушить его.

– У вас начнутся большие проблемы с Мариэльд… – осторожно заметил Филипп. – Вы вмешиваетесь в ее жизнь. Это серьезно. Это нарушение законов совета, а Летэ подобного не любит.

– Да, я перешел черту, как и ты, мой друг, но Мариэльд это сделала еще раньше. С последствиями мы будем разбираться позже! А пока слушай! Письма для Лилле Аданов доставляют всегда в Луциос, а уже оттуда плении отправляют местного гонца в особняк. Так вот, послание доставил местный гонец. Я нашел его. Оказалось, к гонцу накануне вечером явился наш знакомый Пацель, уже дряхлый старик, и заплатил большим золотом, чтобы он сразу же отправился с врученной тубой якобы из Элегиара к графскому семейству.

– Уильяма увезли на Юг… – Филипп вспомнил слова императора Кристиана о том, что рыбак там, где ему уже положено быть.

– Да. В Элегиар. Мы опоздали! Он отбыл в сопровождении демона под личиной учителя на Юг. И у меня есть страшные опасения. Мне кажется, Юлиан и не должен вернуться: ему, по их задумке, предстоит сгинуть там, чтобы снять с графини все подозрения. Понимаешь? Если он пропадет на Юге, то никто не сможет подкопаться под графиню, оплакивающую любимого сына, так выстраданного ею. А ведь она должна была понимать, что я ехал к ней не просто так, а по твоей старой просьбе – все разузнать. И я, будучи Горроном де Донталем, быстро бы размотал ее клубок интриг! Я бы обязательно обсудил с молодым Лилле Аданом все, что случилось на суде, он ведь, думаю, до сих пор пребывает в неведении касаемо некоторых событий. Поэтому она сделала все разом: и осуществила свой пока непонятный нам план, и замела хвостом следы, как лиса.