Удав и гадюка

– Не задавайте лишних вопросов, сэр Рэй, – ледяным голосом ответила Йева.

Труп подняли в замок, осторожно уложили на постель, которую когда-то делили Йева и Горрон. После того как сняли обледеневшие от снегопада плащи, сэр Рэй тяжко вздохнул и промокнул плешь под хлопковым подшлемником. Все, что было ниже шеи Филиппа, представляло собой кровавое месиво из металла, костей, кишок и крови. Йева вздрогнула от вида отца.

Две покореженные пластины, скрепленные кожаными ремнями, буквально вытащили из мяса, на удивление теплого. Графиня сидела на залитой кровью кровати и, перемазанная и дрожащая, снимала с мертвого отца наручи, поножи, кольчугу, подлатник, нижнюю и верхнюю рубахи, штаны. Сэр Рэй помогал женщине там, где она терялась, отстегивая ту или иную часть доспеха. В конце слуги внесли таз с теплой водой, и Йева обмыла отца везде, где было возможно.

– Прикажите своим людям молчать по поводу смерти отца.

– Как скажете, госпожа… – рыцарь смутился. – Но… Кхм… Рано или поздно все равно все узнают.

– Не узнают, сэр Рэй. Отец за сезон оправится.

– Что значит…

А потом сэр Рэй замолк, захлопнул рот и подошел ближе к постели. Ему показалось, что старые глаза стали подводить его, но нет. Кровь Филиппа, тягучая и густая, на мгновение показалась из проломанных ребер и змеей переползла через одно из них. То тут, то там она бурлила, оживала и двигалась по мертвому телу.

– Это… Это… Что это? О Ямес!

– Успокойте солрагцев, сэр Рэй! Скоро отец пробудится. Никаких донесений в Брасо-Дэнто, никаких рассказов в тавернах про убийство бестии! Отберите пару воинов, пусть помогут распределить… – Йева нахмурилась. – Спустите сундуки с разрубленной бестией в подвал, Дорин вас проводит. Вам ясно?

Тараща выпученные глаза, капитан гвардии кивнул, вышел на дрожащих ногах в коридор и спустился вниз. Он знал, кто такой Филипп фон де Тастемара и помнил разговор с Уильямом о том, что он непростой вампир. Но слова Йевы его не на шутку напугали. А потом сэр Рэй Мальгерб остановился, замер как вкопанный и сказал сам себе:

– Черт возьми, плевать, что там за силы! Лишь бы милорд ожил!

И отправился исполнять приказ, чтобы потом ввалиться в харчевню и напиться до чертиков.

Тем временем Йева гладила белое и умиротворенное лицо отца. Морщины вокруг его глаз разгладились, а всегда сведенные на переносице брови приняли обычный вид. Выражение лица графа стало мягче, и, если бы не изуродованное туловище, можно было бы подумать, что он спит. Граф теперь казался моложе, спокойнее.

– Простите меня, отец… – Йева стала пропитывать полотенцем влагу с вымытых седых волос. – Я писала вам, что в Офурте все хорошо. Но это от моей слабости. За тридцать лет я так и не смогла сделать то, что вы сделали за пару дней.

Йева до конца обтерла тело, которое перестало кровоточить, и укрыла его несколькими одеялами. Из рассказов Горрона она знала, что в условиях тепла и покоя бессмертные всегда регенерируют быстрее, поэтому ее задачей было обеспечить отцу комфорт. И тогда он оживет, непременно оживет. Иначе и быть не могло… Заботливо накинув еще пару льняников, замученная дочь прилегла на край кровати и прикрыла глаза. Она отчего-то очень устала. Что-то грызло ее изнутри, и Йева не знала, как выбраться из этого опутывающего душу мрака одиночества и горя.

Глава 10. Веномансер

Спустя пару месяцев

– Курчавый, вставай, – Юлиан дотронулся до спящего раба, когда все остальные уже одевались.

Тот приоткрыл один глаз и увидел нависшего над ним северянина.

– А-а-а, Ворона, ну чего так рано… – пробормотал он и снова прикрыл глаза, чтобы досмотреть сладкий сон.

– Туй не в духе, помнишь?

Раб тут же подскочил, будто его огрели чем-то по голове. Вспомнил: надсмотрщика вчера выпороли за то, что он заснул посреди бела дня на хозяйской скамье, пока сад ненадолго остался без присмотра. Из-за этого Туй не получит женщину на праздник Гаара, и все невольники знали, что им теперь придется несладко.

И действительно, почти сразу засов резко откинулся в сторону. Пожилой Туй со злостью распахнул дверь. Маленькими впалыми глазками он уже искал жертву, которая была бы неодетой, чтобы выпороть, однако все стояли как по струнке, облаченные в шаровары, рубахи, жилетки и теплые плащи. Так что он как-то неожиданно растерялся, злоба его сжалась и ушла вглубь, готовая вырваться, едва найдется повод. А потом его подозвал к себе стражник, и он ненадолго скрылся в доме.

– Хех, Туй обделался! – с ухмылкой обратился ко всем Аир, а затем повернулся к Юлиану. – Спасибо, Ворона! У тебя уши золотые.

Юлиан смолчал, только кивнул.