Удержать высоту

Но сжать до предела стальные клещи, раздавить, уничтожить фашистские войска сил у фронта уже не хватило. Тем более что недоставало самолетов-истребителей и бомбардировщиков, ощущался дефицит мощной крупнокалиберной артиллерии, боеприпасов к ней. И взять было неоткуда. К тому же лесисто-болотистая местность, глубокий снежный покров сковывали маневр небогатых танковых и механизированных частей, а господствовавший в воздухе враг все интенсивнее снабжал окруженных пополнением, боеприпасами, горючим, продовольствием, наносил с разных направлений довольно ощутимые удары по внешнему и внутреннему кольцу окружения, стараясь деблокировать свои войска, спасти их от сокрушающего разгрома.

В конце апреля это ему удалось. В районе села Рамушева гитлеровцы прорубили восьмикилометровый коридор, в который, как бурная река, клокочущая на бетонных сколах прорана в поврежденной плотине, потоком шли под покровом темноты танки, бронетранспортеры, машины с боеприпасами и продовольствием, пехота.

Заткнуть эту брешь, остановить фашистские войска — такая задача стояла в те дни перед командованием Северо-Западного фронта. На выполнение ее стягивались все возможные силы. Туда же направили и гвардейский минометный полк гвардии подполковника П. Шутова.

…Все. Дальше ехать было невозможно. Водитель головной машины сержант П. Пезыгун до упора вдавил педаль подачи топлива. Двигатель завыл, загудел надсадно, будто на последнем дыхании срывая звук, переходя на дребезжащий, горячечный посвист, выбрасывая из выхлопной трубы клубы сизой, едкой, непрогоревшей смеси дыма и бензина. Но колеса, несколько раз прокрутившись на месте, разбрасывая в стороны комья черной водянистой жижи, только все глубже и глубже зарывались в грунт, утопив в грязи и ступицы, и ободы, и даже подножки кабины.

Вперед грузовик не продвинулся ни на сантиметр. Плетеные ивовые маты, бревна, брошенные под ведущую пару задних колес, дружные толчки облепивших с обеих сторон кузов, капот, измазанных грязью, мокрых солдат — все это ни к чему не привело. Доверху загруженные снарядами автомобили утонули в болотистой каше расплывшейся, вязкой, глинистой лесной дороги.

— Глуши мотор, — со злостью крикнул в кабину капитан Безуглов и устало перекрестил над головой руки. — Шабаш.

— Готов идти под трибунал, товарищ подполковник, — вытянулся он перед Шутовым, — но я сделал все, что в человеческих силах. Транспорт дальше не потянет. Мощи нет. На такой дороге и танк засядет, не то что эта каракатица.

Двигатель смолк, и в лесу установилась тягучая, влажная тишина. Только хлюпали сапоги по воде — солдаты разбредались с дороги на обочину, к деревьям, возле которых еще лежал снег и было не так мокро и грязно.

— Зря вы так о машинах, — покачал головой подполковник. — Они тут ни при чем. И под трибунал торопиться не стоит. Он от нас с вами никуда не уйдет, если не выполним боевую задачу.

Шутов подошел к штабному «виллису», разложил на его капоте карту. Взглянул на часы.

По всем расчетам получалось, что дивизионы майора Толстого и капитана Короти, приданные 27-й армии, уже вышли в район своих огневых позиций. Дивизион капитана Яковлева, направленный в 11-ю армию, сосредоточивался в деревне Тополево. Мощные, с двумя парами ведущих колес, «студебеккеры», на которых монтировались новые реактивные установки, без тяжелого груза дополнительных снарядов, только с расчетами, по гатям, лежневкам, бревенчатым колеям не могли не пробиться на указанные площадки.

Вот только расстояние до тех и других не меньше десяти — пятнадцати километров, а на направляющих лишь по снаряду. Один залп по пытающимся вырваться из котла фашистским дивизиям — слишком мало, чтобы остановить прорыв.

Что делать?

К командиру полка подошли комиссар, начальник штаба, зампотех. В промокших шинелях, с осунувшимися от недосыпания и усталости лицами — третьи сутки на ногах, пытаются подтянуть поближе к передовой машины с боеприпасами, горючим, продовольствием — молча склонились над картой.

— Майор Платицын, — взглянул Шутов на начальника штаба. — Вы с Коротей больше знакомы. Как считаете, сумеет он вести огонь сокращенными расчетами?

— Так точно, сумеет, — кивнул начальник штаба. — У него, пожалуй, самый слаженный дивизион.

— Капитан Коротя — офицер грамотный, волевой, — вступил в разговор старший батальонный комиссар. — Уверен, его бойцы половинным составом выполнят задачу. Впрочем, дивизион Толстого тоже силен. Там и партийное ядро боевое, сплоченное. Парторг Лариков сумеет повести за собой людей на любое дело.