Удержать высоту

Островки снега, проплешины обнаженной земли, редкие елочки, укромно растущие здесь, кусты боярышника — все было окрашено черной копотью разрывов. Воронки от авиационных бомб, от артиллерийских снарядов, мин попадались на каждом шагу. То тут, то там валялись на развороченном грунте, торчали из грязи ржаво-бурые, с синим отливом рваные кусочки стали.

Не только выстоять, но и остаться в живых под градом этих осколков казалось чудом.

Шутов знал, какому риску подвергается на высоте 48,5, но уйти с нее сейчас, не разглядев, не прощупав собственными глазами передний край фашистов, не мог. И дело тут не в недоверии к подчиненным. Просто, лишь разузнав все сам, он мог не сомневаться в правильности принятого решения. Чтобы побеждать врага, надо делать не только то, что возможно и обязательно, что предписано тебе приказом, уставами и наставлениями, но и невозможное, что ни одна инструкция, ни одно распоряжение предусмотреть не могут.

Где те бумажки, которые расписывают, как доставлять сорокадвухкилограммовые снаряды на огневые позиции, расположенные в пятнадцати километрах, если по развезенным весной дорогам не идут не только автомобили, но и лошади? Кто скажет, сколько ракет может понести человек и на какое расстояние, если этот метод снабжения боеприпасами не предусмотрен ни одной инструкцией? Где предел отваге и самоотверженности, если люди в полку, невзирая на усталость, недоедание, недосыпание, на неподъемные комья грязи, налипающие на сапоги, всю ночь напролет поодиночке носят на своих плечах ящики со снарядами, которые обычно и вдвоем еле поднять?

А разве мало других примеров мужества и взаимовыручки проявилось в полку за последний месяц?!

Несколько дней назад подполковник Шутов отправил командующему артиллерией фронта представление на орден Красного Знамени солдату полкового взвода разведки рядовому Дмитрию Сизову. Тот находился в составе группы, высланной от стрелковой дивизии для определения координат вражеских узлов сопротивления, баз снабжения горючим и боеприпасами, мест сосредоточения танковых и механизированных подразделений в глубине фашистской обороны.

Бойцы уже возвращались из рейда по тылам противника, когда на них вышло более двух рот автоматчиков — подкрепление потрепанным на передовой батальонам. Встреча оказалась настолько внезапной, что ни на отход, ни на маневр во фланг разведчикам времени уже не оставалось.

Восемнадцать смельчаков приняли бой против двухсот гитлеровцев. Держали оборону, бросались в контратаки, даже бились в рукопашной, но выстояли.

Дмитрий Сизов, обороняя свою позицию, огнем из автомата уничтожил более двух десятков фашистов. Раненный в руку, перебегал от одного укрытия к другому, продолжал стрелять, отбивался гранатами, да так, что немцы не смогли окружить его, взять в плен или убить.

Данные, которые принес Сизов, сослужили добрую службу огневикам 1-го и 2-го дивизионов.

— Товарищ подполковник, — протянул Шутову телефонную трубку старший лейтенант Цыпанов. — «Вешка», «252-й» на проводе.

— «252-й», здравствуй, — командир полка присел на снарядный ящик, заботливо пододвинутый ему связистом. — Как у тебя с «папиросами»?

Капитан Яковлев сразу же принял код.

— По пачке на «курца». К утру, надеюсь, «старшина» еще табачку подбросит.

— Хорошо, — успокоился Шутов и сделал знак Цыпанову, чтобы тот подсветил ему карту. — Сделай себе пометку в тетрадке: подготовить данные по 17-му, 19-му, 21-му участкам, особенно тщательно по 21-му.

— Понял. Эти участки у меня запланированы. Ввожу регулярно поправки.

— Молодец, — похвалил его подполковник. — Помни, готовность 4.00.

— Есть.

Подполковник вернул трубку телефонисту и повернулся к радисту, прибывшему на высоту вместе с ним.

— Волынкин, разбуди связистов «Третьего». Небось заспались ребята.

«Третьим» в кодовой таблице радистов значился начальник артиллерии фронта.

…Истекали четвертые сутки, как подполковник Шутов «поселился» на высоте 48,5.

Немцы все с той же завидной регулярностью по нескольку раз в день, хоть часы по ним проверяй, обстреливали ее орудиями, перепахивали штурмовиками, но не сделали ни одной явной попытки овладеть господствующим над дорогой холмом, сбросить с него советских солдат. И сомнение, правильно ли он сделал, что держит дивизион Яковлева «привязанным» к перекрестку Рамушево — Старая Русса, словно охотника в засаде, а не отдал его, как два других, в помощь стрелковым дивизиям для прикрытия возникающих в обороне то тут, то там брешей, — все чаще и чаще посещало командира полка.

Гвардейских минометов фронту не хватало. Фашистские летчики, обнаружив даже одну машину, преследовали ее до тех пор, пока не выводили из строя. Сделать это было не очень трудно. Распутица, несмотря на наступивший май, на потепление, все еще давала о себе знать. И машины часто оставались беззащитными перед маневренными и хорошо вооруженными «мессерами», чувствовавшими себя хозяевами в валдайском небе.