Удержать высоту

…Еще целый год находился на Северо-Западном фронте 39-й гвардейский минометный полк и его командир гвардии подполковник П. Шутов. Появляясь внезапно на самых разных участках, громил боевую технику и живую силу врага, помогал армейским соединениям дробить по частям демянский плацдарм гитлеровцев, хотя уничтожить все 70 тысяч окруженных там фашистов фронту ни в 1942-м, ни в 1943-м так и не удалось. Не хватило по тому времени ни сил, ни опыта. И все же ликвидация демянского «котла», как напишут потом военные энциклопедии, практически сняла угрозу наступления противника на Московском направлении и создала предпосылки для развертывания наступательных операций на Псков и Ленинград, для полного освобождения советского северо-запада от фашистской нечисти.

НА СМОЛЕНСКОМ НАПРАВЛЕНИИ

— Если есть у нас враг, кроме фашиста, это это только грязь и бездорожье. Будь они трижды прокляты все вместе!

Майор Кондрашов зло сплюнул себе под ноги и повернулся к инструктору политотдела по комсомольской работе лейтенанту Илларионову. В хмурых, как осеннее небо, глазах командира дивизиона медленно закипало раздражение.

— Нет, ты только представь себе, — сердито воскликнул он. — Откроешь карту, а на ней, словно в насмешку, рассыпаны по всему маршруту названия, от которых при такой погоде оторопь берет. Разгружался дивизион на станции Малый Торопец. Когда спешишь, предупреждение «торопись помаленьку» совсем не в жилу. Сосредоточивались в лесу у деревни Грязодубово. И точно — грязи там было по колено. Да и дубов хватало. Шли через деревеньки Лешево, Понизовье, Месиво, а прибыть нужно в Трясино и Колышки. Я не суеверный, но этим кого хочешь озадачишь. Что огневые займем на колышках, еще куда ни шло, но в трясине?

Илларионов улыбнулся:

— Так это же не буквально.

— Знаю, что не буквально. Но очень близко к сути названия, как все на Смоленщине. Народ наш просто так имя ничему не давал. Как прилепит, так прилепит.

Майор ткнул рукой за гребень холма:

— Впереди у нас переправа через реку Касплю. Слышал, как солдаты ее окрестили?

— Слышал.

— Вот-вот. Не в бровь, а в глаз. Но мне от этого не легче. В 14.00 дивизион должен быть на том берегу, а еще до этого тащиться и тащиться… Даже на связь с командиром полка боюсь выходить. Спросит, где нахожусь, стыдно признаться — в грязи буксую…

Кондрашов оглянулся на растянувшуюся по дороге колонну, на облепленные мокрыми пятнами брызг, ошметками грязи брезентовые чехлы установок. Натужно ревя моторами, лязгая и гремя намотанными на колеса цепями, боевые машины с трудом вскарабкивались на пригорок, как бы замирали на нем, словно для передышки, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, собраться с силами, а затем исчезали за гребнем, будто скатывались по склону вниз, к поблескивающей вдалеке среди деревьев стальной ленте реки. Одна из установок, разорвав дивизион на две неравные части, не удержалась на осклизлом подъеме, поползла в кювет и застряла там.

— Эх ты, черт возьми, — ругнулся Кондрашов. — Это как раз твой Макогон, один из тех, кому ты собираешься вручать комсомольский билет… Набрали молодежь, теперь мучайся с ними…

— А ты куда?! Ну, куда?! — закричал он, увидев, как другой «студебеккер» развернулся поперек дороги, закрыв проезд остальным, а его водитель, выскочив из кабины, начал разматывать лебедку, чтобы помочь попавшему в беду товарищу.

Майор повернул жеребца, поскакал вниз, к намечающейся пробке.

Лейтенант Илларионов, выехав на обочину, тоже послал своего коня туда, где Кондрашов, не переставая ругаться, растаскивал затор. Майор приказал водителю второго «студебеккера» не отрываться от колонны, а сам, направив машины в объезд застрявшей в кювете установки, начал организовывать ее эвакуацию. Пригнал из технического замыкания пару гусеничных тягачей с жесткими сцепками. Поднял с сидений за кабиной водителя дремлющих там орудийных номеров, которые даже не заметили, что чуть не перевернулись вместе с автомобилем. Поставил им задачу рубить ваги, ветви, подкапывать землю под колесами, чтобы помочь рядовому Макогону вывести «катюшу» на твердый грунт…

Они прибыли к реке, когда весь дивизион уже сосредоточился в небольшой рощице на ее берегу, а саперы заканчивали наводить переправу.

Кондрашов подъехал к ней поближе и чуть было не схватился за голову от досады.

Переправа представляла собой ряд утлых плоскодонных лодок, скрепленных между бортами металлическими крючьями, поверх которых были проложены истертые многими шинами и траками щербатые доски настила. «Виллис», «эмка», другие легковушки прошли бы по такому мосту запросто. Полуторки с пехотой, пожалуй, тоже. Но тяжелые «студебеккеры» с грузом ракет на направляющих не проедут ни за что. Это майор понял сразу, едва бросил взгляд на вздрагивающую на каждой волне, танцующую на воде хрупкую ленту понтонов.

— Ты что, издеваешься? — подлетел он к командиру инженерно-саперного батальона. — Да на такой мост не то что боевую установку — козу без привязи пустить нельзя.