Удивительные истории о 90-х

Те, кому после двухчасового стояния в очереди досталась тушенка, уходили счастливые. Другие злились и ругались. Баба Валя с Семеновной, успевшие урвать по три банки, бежали, подгоняемые ветром, домой.

На удивление дома все было спокойно. Ключ положен у порога под коврик, полки прибиты, как договаривались. И даже молоко коту налито – целая миска.

– Совсем недоверчивая стала, чуйка моя подводит, что ли! – произнесла Баба Валя, втягивая ноздрями воздух, на всякий случай. Пошла на кухню, посмотрела в шкафчик – настойка на месте.

– Вот Огурец – молодец, не взял. Две спрятала, одну оставила, чтоб не лазил в поисках «если что». Точно у деда мозг другим занят. Может, ему и на пользу, – сказала Баба Валя Нельсону.

Кот в ответ жалобно замяукал, Баба Валя кошачий не понимала и почесала любимца за ухом.

Она, как обычно вечером, села за стол и принялась писать заметки. В конце листа вместо обычной подписи расписалась новой: Маня Графова – и довольная собой пошла спать.

Только легла в кровать, как в дверь застучали.

– Кого еще черти ночью принесли!

– Баба Валя, откройте, это я – Егор Треплов, – заявил уверенным тоном бизнесмен, приезжающий раз в неделю, по пятницам, за настойкой и на «поговорить надо». Щедро плативший, в два-три раза больше остальных, здоровый двухметровый верзила обычно захаживал к Бабе Вале плакать в жилетку часа на три-четыре.

– Сегодня четверг, что-то ты не по расписанию, – сказала Баба Валя, вынимая спрятанные подальше от Огурца две бутылки для Треплова.

– А третьей нет? Очень надо. Завтра приехать не смогу, – сказал расстроенный Треплов.

Баба Валя отдала третью, «резервную», из шкафчика. Треплов оставил на кухонном столе пачку денег и ушел, без разговоров.

* * *

– Огурец в реанимации! Кабздошек, дорогая, умоляю, проснись! – кричала в шесть утра плачущая Семеновна под дверью Бабы Вали и стучала со всей мочи. Баба Валя сползла с кровати:

– Все слышу. Сейчас такой кабздох покажу, что мало не покажется! Что голосишь ни свет ни заря? – сказала Баба Валя, открывая дверь.

– Дед напился пойла какого-то и упал без сознания, в больнице откачивают. Помолись за него, Валечка, а я туда поеду, буду у реанимации дежурить, вдруг к нему пустят.

«Лучше бы он выпил мою настойку, зараза, голландский спирт – проверенный. Надо предложить было ему», – ругала себя Баба Валя.

Упав на колени перед иконой, купленной в поездке по монастырям, она молилась за жизнь деда.

Баба Валя не заметила, как в незапертую после ухода Семеновны дверь вошли двое в кожаных куртках. Один подошел к Бабе Вале сзади, схватил ее за подмышки и поставил. Баба Валя посмотрела на мужиков и заорала:

– Нечем вам тут поживиться, не туда попали, ребята!

– А у нас есть чем тебя угостить, пей, бабка, быстро! – Один из бугаев протянул Бабе Вале ее же бутылку, замотанную в мешковину.

– Чем напоила Треплова, сволочь старая? Он, глядишь, через час ласты склеит в реанимации, а он нам живым нужен! – заорал бугай в спортивном костюме.

– Не выпьешь остатки, убьем, – уверенно добавил второй.

Баба Валя, не пьющая лет десять ничего из спиртного, кроме корвалола, сделала глоток настойки.

– Это не может быть моим! Запах поганый, не мое, – заявила она.

– Твое, твое, пей, он больше нигде не брал! – заорали наперебой бугаи.

Баба Валя выпила пол стакана, перед ее глазами промелькнула вся ее долгая жизнь, картинками уложившаяся в несколько секунд, и она провалилась в сон.

* * *

– Где я? Что со мной? – заголосила писклявым голосом Баба Валя очнувшись.

Рядом с ней стоял монитор, по которому бежали какие-то каракули, похожие на ее почерк. Она лежала совершенно нагая, закрытая дырявой простыней. Голова поворачивалась с большим трудом, краем глаза она увидела, что на соседней кровати лежит какой-то знакомый крупный мужик. В открытой двери красным светом зажглась лампочка, под ней большими буквами было написано: ВЫХОД.

«Магический шар, надо ему бежать навстречу», – подумала Баба Валя и попыталась встать.

– Вы в реанимации, – сообщила с некоторым презрением подошедшая к Бабе Вале женщина средних лет в белом халате и поставила ей капельницу.

– Что со мной? – прохрипела Баба Валя.

– Вы выпили то, что даже нельзя назвать суррогатным алкоголем. Вас тут таких – трое. Видимо в одном месте затарились! – ответила дежурная медсестра.

– Я не пьющая, – заявила Баба Валя.

– Ну да. Одни трезвенники собрались, – сказала женщина в белом халате.

– Баба Валя! – произнес тихо мужской голос.

– Треплов? Егор, это ты? – спросила Баба Валя, взглянув на лежащего рядом мужчину.

– Не, я тут, через одного! А ты тут как, Баба Валя? – прошептал Треплов и засмеялся.

– Тут реанимация, а не комната для переговоров! – прикрикнула медсестра.

– Дайте, пожалуйста, ручку и листы бумаги! Я вас отблагодарю, – попросила Баба Валя у медсестры.

«Завещание, видимо, написать хочет», – подумала медсестра и принесла Бабе Вале карандаш и несколько листов, вырванных из тетради.

– Что есть! – сказала медсестра, сняла капельницу и ушла.