Удивительные истории о бабушках и дедушках

— Это обычным детям запрещено. А мой внук очень умный. Скажи, что ты фокусник, что тебя прислала Лариса, попроси загадать желание и открой зонт. Макар загадает конструктор или железную дорогу, возьмет подарок и побежит с ним играть. А я тебя на вечер отпущу, хорошо?

— Лариса, но почему вы сами не наколдуете ему игрушку?

Я закатила глаза.

— Да потому, что я понятия не имею, во что он любит играть!

Помощник смотрит на меня так, как будто ему стыдно. За меня стыдно.

— Зорькин, иди к черту со своим осуждением. Мне сорок пять, и я еще морально не готова быть бабушкой!

— Но инквизиция… — бубнит Зорькин.

— Не говори об этом никому, и все дела.

Вздыхая, помощник берет зонт и плетется к выходу. Стеклянные двери закрываются за ним, но на улицу он не выйдет — я телепортировала его в Summer с десятиминутной задержкой. Мне нужно это время, чтобы поздравить внука. Я, в отличие от Сержа, не сильна в телепатии и даже магам люблю звонить по сотовому.

— Лариса, привет! — орет Макар в трубку отца.

— Здравствуй, малыш. Поздравляю тебя с днем шариков и тортиков. Желаю полопать все шарики и съесть все тортики. Я послала к тебе курьера с подарком, он ждет тебя во дворе у калитки. И это не простой курьер, а курьер-фокусник, но ты об этом никому не рассказывай и выходи к нему один — а то взрослых он стесняется.

— А почему ты не позвонила мне утром?

— Утром я работала. Это у вас там вечное лето, а у нас тут осень и подготовка к Хеллоуину в самом разгаре. — А какая она, осень?

— Очень крутая! Дети в парке раскидывают ногами оранжево-красную листву, а родители жарят колбаски. Если запустить воздушного змея, то осенний ветер поднимает его выше, чем летний, и вместе с листвой. Ну и еще осенью у птиц тренировочные полеты, они учатся летать клином. Ну, мне пора прощаться, малыш, а ты беги к моему курьеру-фокуснику, а то он не дождется тебя, обидится и уйдет.

— Уже бегу!

Я чмокаю телефон и отправляюсь на свидание.

На следующий день помощник входит в мой кабинет с горящими глазами.

— Лариса, ваш внук…

— Макар, — морщусь я.

— Ваш Макар, — поправляется помощник, — вчера меня растрогал! Открывая зонт, я был готов к тому, что ноги окажутся под горой игрушек, но, к моему изумлению, из зонта посыпались осенние листья. Очень нестандартное желание, вам не кажется?

Действительно, странно. Начинаю рассуждать вслух: — Ну, он живет в стране, где круглый год лето. И к тому же, поздравляя, я рассказала ему про осень. Прогоняю помощника из кабинета и озадаченно смотрю в окно. Что-то с этим ребенком не то. Где здоровый детский прагматизм? Он мог заказать себе что-нибудь поинтереснее кучки жухлой листвы. Надо поговорить с сыном. Может, родители излишне балуют Макара и ему нечего больше хотеть? Хотя, зная моего сына, я в этом сомневаюсь. Ну да ладно: подрастет — поумнеет!

Возвращаюсь к работе и просматриваю новости, пока в глаза не бросается заголовок: «В Summer резкое похолодание». Мелькает нехорошее предчувствие, но я его прогоняю.

«В Summer ночная температура впервые опустилась до пяти градусов», — новость следующего дня. Отмахиваюсь и от этой новости, завалив себя работой.

На третий день читаю: «Из Summer улетают скворцы, соловьи и жаворонки». Не могу больше себя обманывать, я должна выяснить, не происходит ли то, что происходит по моей вине. Звоню сыну и прошу передать телефон Макару.

— Привет, малыш. А скажи мне, пожалуйста, вот у того курьера-фокусника ты какое желание загадал?

— Чтобы у нас всегда была осень, — радостно кричит Макар.

О, боже…

Изменила климат в целой стране…

И самое страшное, что я никогда не колдовала вполсилы: никто не может отменить мое заклинание — даже я сама.

Готовясь к публичному унижению, вхожу в здание инквизиции. Да, они будут отыгрываться за все мои шпильки, пущенные с трибуны ассамблеи. Но что они могут сказать мне страшнее того, что я сама себе сказала? Все равно для меня самый грозный критик — собственная совесть, а она разошлась так, что по сравнению с ней все будут слабаками.

Молодая секретарша доводит меня до кабинета начальника инквизиции, разглядывая мои украшенья так, будто меня сейчас убьют, а сережки, браслеты и кулон достанутся ей. Мне и так не по себе, а от ее взгляда по телу дрожь пробегает. Она стучит, открывает дверь и с садистской улыбкой предлагает мне зайти. Вхожу в логово главного монстра и замираю. Серж!

Сидит за широком столом главного босса. Как только за мной закрывается дверь, Серж выбирается из-за стола, идет ко мне и целует в щеку вместо приветствия, как делал полжизни. Потом провожает к одному из двух кресел у окна и разваливается в другом в позе мечтателя, подперев голову рукой. — Представляю, каково тебе сейчас, — вздыхает он.

— Умножь на два, — отвечаю я.

— Так, Лариска, но у меня плохие новости: тебя увольняют и лишают магической силы — из этого кабинета ты выйдешь уже простым человеком…

Серж продолжает говорить, но я его не слушаю. Лишат силы? Да лучше бы они меня жизни лишили! Надо бежать. Лучше быть в подполье, но с силой. Я вскакиваю на ноги и телепортируюсь.

Я не телепортируюсь.

Смотрю на Сержа, как на своего убийцу.