Удивительные истории о любви (сборник)

Меня диагностируют по всем возможным методикам. Меня проверяют. Изменился ли я. Кто я теперь. А кто я теперь? Я не знаю. Может, ты знаешь лучше?

Через несколько часов я буду где-то в Северной Америке – общаться со странными людьми, улыбаться им, рассказывать о Нектоне, о своих исследованиях, о связи микроорганизмов, климата и океана. Я расскажу о том, как Нектон влияет на людей, о том, как люди влияют на Нектон. Покажу статистику.

Как мне рассказать об этом? Как поместить целый мир в графики, таблицы и диаграммы?

Я так отвык от Земли.

Я привык называть солнцем Ро Северной короны, а не звезду, вокруг которой вертится Земля.

Помнишь, как мы учились на Гуаме в детстве? Ты прибыла к нам позже всех, и я сразу в тебя влюбился.

Я помню. Помню все.

Твой Сверре.

Снится фиолетовое небо.

Память меняет реальность. До дрожи. Так не похоже На облачность Марса. На холодность Фебы. Но океан проникает под кожу. Серена. Ты слышала о легендарной потерянной колонии у планет Тау Кита? Последней улетела третья экспедиция двести шесть лет назад. Никто не вернулся. Считается, что они погибли. Но кто-то верит, что те миры были бесконечно прекрасны, и люди решили не возвращаться на Землю.

Я тоже не хотел возвращаться, но мне пришлось. И вот я снова здесь, я говорю, я подбираю слова, которые потом превратятся в пучки волн и помчатся к тебе.

Сейчас между мной и Нектоном пятьдесят четыре световых года. Целая вечность. Если неожиданно все коммуникации и сообщение исчезнут, сломаются приемники и ретрансляторы, если заржавеют корабли, я больше никогда не вернусь туда. Это страшно.

Вчера у меня спросили, как я отношусь к проекту сверхсветовых перелетов. Я ничего не ответил. Если когда-нибудь эти полеты станут реальностью, на Нектон отправятся сотни, тысячи, миллионы космических туристов.

Я не хочу, чтобы туда кто-то летел. Я хочу оставить эту планету нам.

А ведь, когда мы только летели к Ро Северной короны, мы были завоевателями, первооткрывателями. Гордились тем, что нас отобрала какая-то странная система. Для нас построили корабли – непривычно резкие, внушительные, колоссальные. Их проектировали специально для космических путешествий. Гигантские Стэнфордские торы, [3] чтобы мы не забыли, что такое гравитация. Корабли, которые никогда не узнают, что такое атмосфера и перегрузки. Корабли, способные развивать скорость, которую большинство людей не способно воспринять. Неудобные, громоздкие, с переплетениями труб, блоков, проводов, управляющих и охлаждающих систем.

Много лет они были нашим домом. Много-много лет.

Мы с тобой не любили друг друга. Еще на Гуаме, еще на Нептуне. Но на Нектоне все стало по- другому.

Знаешь, мне снятся корабли. Не такие, на которых мы жили. Мне снятся космические корабли-города, не похожие ни на что. Разумные корабли. Корабли, как люди. Корабли-люди. Однажды на Нектоне будет много кораблей. И будет даже земля.

Только нас уже не будет.

Вечность.
Световые годы
Между тобой и мной.
Беспечность – войти в эдемские воды,
Глупость – остаться собой.

Скажи, ты когда-нибудь считала себя Единственной?

Я знаю, что сейчас ты улыбаешься. Пусть даже физически ты на это уже не способна. Конечно, считала.

А ведь мы были совсем маленькими, когда нас отбирали для длительных полетов. Для всех этих опытов. Для вечной изоляции. Для пустоты. Для бесконечности. Для одиночества.

Сегодня я видел группу таких детей. Я читал им лекцию по основам экологии Нектона. И я вспоминал нас.

Половина не выдержала еще в детстве, когда нас отправили обучаться на Гуам. Нас было слишком мало для нормальной социализации, и не все могли это перенести. Через несколько лет после начала обучения нас осталось сто тридцать.

Ты пришла в середине обучения, много позже остальных. Это был удивительный случай. Тебе было целых тринадцать лет. Мне еще только одиннадцать.

Ты сияла, как звезда минус первой величины. Уже тогда ты была особенной, самой особенной из всех нас. Я сразу же это понял.

Уже через год нас отправили на орбитальную станцию к Нептуну. Половину наших туда не взяли. Мы с сестрой полетели, а наш лучший друг нет. Некоторые остались по собственному желанию. Они говорили, нет другого дома, кроме Земли, а я не понимал их. Я хотел покорять космос.

Я вдруг подумал, что Нектон стал нам близок лишь потому, что Земля никогда не была домом.

К Сатурну полетело пятьдесят три человека.

Знаешь, сколько людей из нашего выпуска сейчас на Нектоне? Всего семеро.

Интересно, чем нам нравилась такая жизнь? Годы одиночества, изнурительных тренировок, неполноценного общения?

У нас никогда не было дома.

У нас были только мы. И ты была моей константой.

С любовью, Сверре.