Удивительные истории о любви (сборник)

– Психолог-хренолог… Не вмешивайся, я тебе говорю, даже не думай, слышишь? Дело мутное, семейное, влезешь – не отмоешься. И вдруг эта психичка реальная кокнет тебя или покалечит – пукнуть не успеешь. Или дочка у нее ку-ку… Пусть они сами разбираются.

– Что, защитить человека, это уже совсем ничего не значит и никому не нужно? Помочь как-то… А если она все-таки ее убьет? – взвинтился Сергей.

Вовка деланно, словно успокаиваясь, несколько раз глубоко вздохнул и отчеканил, как на докладе:

– Иногда надо просто отступить и отпустить ситуацию, Серёжа, – и, произнося «Сережа», Вовка снисходительно скривился.

Помолчал пару минут, постукивая костяшками пальцев по потертой поверхности стола, а затем разлил подрагивающей рукой коньяк и спросил, не скрывая саркастичного тона:

– Ты лучше скажи: на фига тебе далась вся эта психология? Чем тебе не нравилось фоткать пейзажи разные или баб на пляжах? Ты вообще в курсе, что психов лечить – сам психом станешь?

– Я не психиатр, я психолог, сколько раз можно повторять. И психов я не лечу, – пробубнил Сергей.

– Ну, судя по вашему рассказу, вы, батенька, или врете, или лукавите по этому поводу, – и Вовка опрокинул в себя коньяк, выдохнул, и, хватая ртом воздух, выговорил: – Не вмешивайся, я сказал. Не надо. Оставь… Если что, я твой труп реанимировать не буду, так и знай!

– Трупы не реанимируют, – снова пробубнил Сергей.

Вовка внимательно посмотрел на Сергея и вдруг совершенно трезво и серьезно спросил:

– И когда ты стал таким занудой?

– Я всегда таким был… Просто раньше пил много.

Договор с Тамарой Львовной Сергей, стараясь не подсмотреть адрес, засунул в самый низ стопки остальных договоров, покоившихся в недрах новенького сейфа, еще не успевшего впитать в себя истории обитателей. Забыть-закрыть… И отпустить, как сказал Вовка… Все попытки залезть в сейф или в очередной сотый раз проанализировать тот разговор с клиенткой Сергей пресекал на корню, а когда совсем становилось невмоготу, закуривал сигарету, и мысли о том, что он опять начал курить, дурень такой, ослабляли эти попытки. Спустя неделю, на исходе одиннадцатой пачки, Сергей затушил бычок о кофейную банку, установленную им на подоконнике за окном (утешительные мысли о том, что это – временная пепельница), и достал из сейфа договор:

– Может, ты и прав, Вовка… Но я не стану вмешиваться… Я просто проверю. Проверять мне никто и ничто не запрещает в конце концов, – пробурчал себе под нос Сергей и впервые за последние дни выдохнул легко и свободно.

Загородный поселок Истомино отгороживался от остального мира высокой витиеватой зеленой оградой и ярко-красным шлагбаумом с будкой охраны такого же цвета. «Не пустят», – подумал Сергей, но отчего-то не повернул обратно, а упорно надавил на газ, подкатил к шлагбауму и протяжно нажал на сигнал. Из двери будки выглянул взъерошенный мужик в тельняшке наизнанку, покрутил пальцем у виска, одними губами сказал Сергею, куда ему следует идти и… открыл ему путь в поселок. «Спасибо, мужик! Не знаю, за что тебе платят зарплату, но ты прям обалдеть какой крутой охранник!» – подумал Сергей и в голос расхохотался.

В отличие от промозглого, расквасившегося города, в Истомино тонким, но все-таки живым слоем лежал снег: на газонах, изгородях, крышах домов и густых, темнеющих кронах деревьев. От небольшой речушки, текущей между самой дальней улицей и бурым простуженным лесом, поднимался густой пар. Сергей ехал очень медленно. Он все ждал, что увидит хотя бы одного человека, ну, или хоть собаку или кошку, и это дало бы ему понять, что здесь есть жизнь, что он тут не один, но так никого и не встретил.

Нужный ему дом, оказавшийся крайним, скрывался за плотным забором – не разглядеть ничего. Сергей вышел из машины, потоптался возле калитки, зачем-то поскреб ногтем номер, нарисованный серебряной краской, а затем пошел вдоль забора и дошел до зеленой изгороди границы поселка. Между ней и забором дома оказался небольшой, в полметра ширины, прогон, а сам забор – редким и полусгнившим. Похоже, его поставили лет двадцать назад, да так и не поменяли, в отличие от фасадного. Сергей протиснулся в прогон – спасибо маминым генам за вечную худощавость – и в просвет между досками увидел дом: одноэтажный, темно-бордовый, с белой снежной шапкой на крыше очаровательного небольшого мезонина.

Сначала Сергей ничего не понял, только почувствовал, как его ноги вдруг наполнились свинцовой тяжестью, а щеки отчаянно, жарко и постыдно загорелись. Сергей ухватился руками за доски забора и прижался к ним горячими щеками. Этого просто не может быть… Но этот мезонин, этот стрельчатый узор на его наличниках, который он чудом тогда рассмотрел в мутном свете фонаря, это точно был он. Тот самый дом…

Сергей по-бычьи мотнул головой, зачерпнул пригоршню мокрого снега и со всей силой потер им лицо. Надо вернуться в машину. Надо вернуться в машину и выпить. Нет, за рулем пить нельзя. Да и нечего.