Удивительные приключения рыбы-лоцмана

Нормальная, универсальная (за вычетом, пожалуй, последнего эпизода) история нормальной российской семьи за последние полвека с небольшим, рассказанная преувеличенно просто и линейно – без излишних подробностей, флэшбэков и тому подобных модных новшеств. Идеально прозрачный, намеренно «никакой» русский язык без изысков и красивостей. Немножко от Улицкой, немножко от «Москва слезам не верит», немножко (ну, честно говоря, совсем чуть-чуть) от Оксаны Робски.

Читатель, верно, ждет уж рифмы розы – или, по крайней мере, объяснения, что же это и зачем. Но нет – как и с любой настоящей жизненной историей (даже самой затейливой, причудливой и сложной), никакого моралите из «Веры» Снегирева вытянуть не удается – просто очередная мопассановская «une vie», только в российских декорациях. При большом желании можно предположить, что главная идея романа – это преемственность нелюбви (мать не любила маленького Сулеймана, Сулейман не любил дочь, дочь не любит никого – и себя в первую очередь), но подобное прочтение всё же предполагает некоторое насилие над текстом, да и следующий вопрос, вытекающий из подобной трактовки, – ну, да, и что?

Ничего страшного во всем этом, в общем, нет (я в целом предпочитаю истории без морали), но слегка озадачивает – особенно с учетом предыдущего романа автора «Нефтяная Венера», из которого месседж выпрыгивал чуть ли не впереди содержания.

Александр Терехов

Каменный мост

[60]

Александр Терехов пишет художественную прозу настолько редко, что каждый следующий роман у него поневоле воспринимается как первый, – оно и неудивительно, ведь со времени его последней большой книги («Крысобой») прошло без малого пятнадцать лет. Впрочем, на сей раз даже самое детальное знакомство с творчеством автора едва ли помогло бы читателю подготовиться к встрече с его новым романом: ничего подобного «Каменному мосту» Терехов прежде не писал. Да и никто другой, пожалуй, тоже.

И речь тут не о «литературном качестве», «мастерстве рассказчика» и прочих трудноопределимых вещах, но в первую очередь об амплитуде замаха: «Каменный мост» – попытка ни много ни мало полностью переосмыслить сталинскую эпоху, причем сделать это в форме, равно приемлемой как для читателей попсовых ретродетективов, так и для поклонников Юрия Трифонова, Михаила Шишкина или, чем черт не шутит, Владимира Шарова. Невозможно? Конечно. Однако «Каменный мост» убедительно доказывает: ковровые бомбометания, призванные одним залпом накрыть максимальное число не пересекающихся между собой целевых аудиторий, вовсе не так безумны, как может показаться.

Конец девяностых, бывший сотрудник спецслужб по имени Александр торгует оловянными солдатиками на Измайловском рынке. Странный покупатель, неделикатно намекая на некие факты из прошлого героя, вынуждает его заняться расследованием событий без малого шестидесятилетней давности. Летом 1943 года на Большом Каменном мосту в Москве были найдены двое подростков из высокопоставленных семей: мертвая девочка – четырнадцатилетняя Нина Уманская, дочь бывшего посла СССР в США, и умирающий мальчик – пятнадцатилетний Володя Шахурин, сын наркома авиации. Согласно официальной версии, Володя застрелил красивую и своевольную одноклассницу из-за несчастной любви, а после застрелился сам. Однако слишком многие факты, а главное – упорное, гнетущее молчание всех свидетелей придает романтической коллизии ореол зловещей и многозначительной тайны.

Увеличиваясь в масштабе, постепенно проясняясь, обрастая подробностями и наливаясь живыми человеческими голосами, история Нины и Володи оказывается своего рода магическим кристаллом. Глядя сквозь него в прошлое страны, герой Терехова (а вместе с ним и читатель) начинает прозревать скрытый смысл в том массовом и, казалось бы, необъяснимом психологическом вывихе, который в тридцатые – сороковые годы привел советскую элиту на грань самоистребления. Параллельно начинает складываться и образ самого Александра – сорокалетнего невротика, одержимого страхом смерти и ищущего хотя бы временного исцеления от своего недуга под юбками случайных женщин. Увлекшись процессом «воскрешения мертвецов», он открывает для себя волшебный лаз в новую реальность. И вот уже незыблемая грань, еще недавно надежно отделявшая прошлое от настоящего, рушится, сквозь сегодняшнюю Москву проступают контуры города полувековой давности, а сами понятия «жизнь» и «смерть» оказываются настолько условными и эфемерными, что о них и вспоминать-то слегка неловко.