Углицкое дело

– О том, о чем ты за эти дни вызнал, о чем же еще! – сказал Михаил Нагой уже совсем в сердцах. – О другом мне мои люди скажут. Или грамоту пришлют от государя. А ты здесь для чего? И люди говорят, что ты уже узнал чего-то! Вон, Маша мне сегодня говорит, что ты знаешь, что Митю убили, и даже знаешь, кто убил. А мне такого ты не говорил! А ей сказал! Значит, узнал чего-то. Так скажи мне! Зачем от меня скрывать? Ну, говори!

Маркел подумал и сказал:

– Да ничего я не узнал. Откуда я узнал бы? Никто же ничего не говорит.

– Э! – строго сказал боярин и даже пальцем погрозил. – Со мной так не шути. А то я тоже могу пошутить. Знаешь, как с такими шутят?

Маркел кивнул, что знает.

– Вот то-то же! – сказал боярин Михаил Нагой. – А теперь скажи: зачем ты Андрюшку Мочалова ищешь?

– А что? – спросил Маркел. – Его искать нельзя?

– Нельзя, – сказал боярин. И тут же вдруг спросил: – Или тебе это кто-то велел?

– Как кто велел? – спросил Маркел.

– А так! – сказал боярин. – А вот сказали: Маркелка, а ну сбегай и понюхай, нет ли у нас там чего на Мишку. Это значит, на меня. Нет ли, спросили, чего? А ты сказал, что нет. А они сказали: а ты поищи, а ты, Маркелка, постарайся, а мы тебя за это не забудем. – Это он сказал кисельным мягким голосом. И тут же по-волчьи взревел: – Было такое, а?!

Маркел аж отшатнулся и сказал:

– Нет, не было.

– Нет, было! – сказал боярин. – Чую я, что было, было! Это Борис тебя сюда прислал, собака, а не Семен, что мне Семен, а вот Борис – этот моей смерти алчет, я это знаю! А я его алчу, да! И еще посмотрим, кто кого!

Вот что тогда вскричал боярин Михаил Нагой! Но тут же унялся, замолчал, утер лоб, а после даже усмехнулся и сказал:

– Только кому полслова пикни, понял?!

Маркел молча кивнул, что понял. Боярин заложил большие пальцы рук за пояс и на каблуках туда-сюда качнулся, после хмыкнул, развернулся и прошелся по хоромине к окну и от окна обратно, остановился, осмотрел Маркела сверху донизу, после посмотрел в глаза и сказал уже совсем спокойным голосом вот что:

– А, может, ты и вправду такой дурень, кто тебя знает. И ты ищешь Андрюшку, и думаешь, что он Митю убил. Да как он убил бы! Да и никому до этого уже давно нет дела, вот что! Понимаешь ты это или нет?

Маркел молчал. Тогда боярин сказал уже тише:

– Вот дурень! – И мотнул головой, и продолжил уже почти равнодушно: – И я тоже дурень, Маркелка. Я думал, они приедут, будут злодея сыскивать. А им злодей не нужен! Понял? Тут же такая радость: Мишка Нагой народ подбил, народ взбунтовался и убил государева дьяка, убил самосудом, и еще пятнадцать человек, радость-то какая, Господи! Давай Мишку в железа, давай его судить!

Тут боярин замолчал и грозно засверкал глазами. А после еще сердитей и быстрей, и уже подступив к самому Маркелу, продолжал:

– И вдруг ты, дурень, к ним туда же и кричишь: а еще там был колдун Андрюшка, Мишка с ним вместе ворожил, они хотели на государя напустить порчу и извести его, а пока что напустили порчу только на его младшего брата Димитрия и уморили его, хватайте Мишку – и на кол его, на костер! Так или нет, скотина?!

И тут Михаил Нагой уже даже схватил Маркела обеими руками за ворот и начал трясти его.

– Нет! Нет! – громко сказал Маркел. – Не погуби, боярин!

Боярин отпустил его и даже отступил на шаг. А Маркел стал сразу говорить:

– Да что же ты такое говоришь, боярин? Да кто же это скажет на тебя такое, что ты будто бы хотел своего родного племянника извести! Да у кого на это язык повернется?!

– Га! – громко сказал боярин, но уже совсем без зла, а только насмешливо. – Га! – сказал он еще раз. – Да у Борьки повернется, у кого еще! И он так скажет, и никто ему не поперечит. И возьмут меня под белы руки и закуют в железа. И отвезут в Москву, и там сперва помучают, а после еще помучают, а после я, слаб человек, скажу: было такое, было! И тогда меня на кол. Вот так!

И он опять засунул пальцы за пояс и начал ходить взад-вперед. После сел на лавку, вытянул перед собой ноги, начал вертеть ступнями и смотреть, как блестят-сверкают его начищенные сапоги.

А Маркел молчал.

А после боярин вдруг опять посмотрел на Маркела и начал говорить уже негромким голосом и с расстановкой:

– Когда Митю в первый раз скрутило, я у сестрицы был, наверху. А он был во дворе. Снег еще был, зима. И вдруг бегут, кричат: в царевича нечистая вселилась! Сестрица сразу обмерла и глаза закатила. А я побежал на низ. А он там на снегу лежит и бьется. А все стоят вокруг и смотрят. Я к нему кинулся, скрутил его… – И вдруг спросил: – Ты думаешь, что мне нестрашно тогда было, а?!

Маркел молчал. Боярин тоже помолчал, после опять заговорил:

– Отвели его к отцу Степану, отец Степан дал ему святой водицы, он выпил, сразу зарумянился… А! – сказал боярин Михаил Нагой в сердцах. – Чего теперь это вспоминать. И чего только мы тогда не перепробовали! А ничего не помогало. И вдруг Василиса говорит: а вот на посаде есть Андрюшка-травник, ой какой силы человек, любую хворь прогонит!

Сказав это, боярин перевел дыхание. А Маркел спросил:

– Какая Василиса?

– А… – сказал было боярин…