Углицкое дело

И замолчал, нахмурился, а после медленно сказал:

– Ты меня не лови, я не рыба. И я Мите добра желал. И я, – сказал он уже громче, – за Митю жизнь бы положил! И, может, еще положу, с Борисом это запросто. Но Андрюшку ты сюда не впутывай. Да и кому это теперь уже нужно?! – продолжал он уже со всем жаром. – Мне, что ли? Нет. И Марье тоже нет. Чего ей теперь?! Ей теперь одна дорога – в монастырь. А им, еще раз говорю, злодей не нужен. Да и дело уже сделано, Маркелка! Столы от красного крыльца уже убрали, расспросов уже не ведут, говорят, уже и так всё ясно, царевич сам зарезался, а ты, Мишка (это я) подбил народ на бунт и теперь за это ответишь. Ну, и буду отвечать. А ты, Маркелка, хочешь, чтобы я еще и за Андрюшку отвечал, за колдовство его. Чтобы мне еще и колдовство вчинили, так? Ты этого, Маркелка, хочешь?!

– Нет, – сказал Маркел, – упаси Бог, боярин, чтобы я этого хотел. – После подумал и сказал: – Я, боярин, ничего им про Андрюшку сказывать не буду. Так это же я! А вот другие… мало ли.

– А кто это другие? – настороженно спросил боярин.

– А вот хотя бы Влас Фатеев, ваш здешний губной дьячок, – сказал Маркел. – Он сейчас в губной же избе сидит под запором. По моему слову, я велел.

– Зачем? – спросил боярин.

– А этот Андрюшка, – медленно сказал Маркел, – он еще держал тайную корчму у себя на подворье. А этот Влас Фатеев к нему хаживал, и я через эту корчму его и взял. Взял для себя! А он теперь у них сидит. И если они начнут его спрашивать, то он может со страху про Андрюшку брякнуть. И начнет дело крутиться, начнут Андрюшку искать… Ну и мало ли чего!

– Ну! – сказал боярин. – А дальше? Зачем ты мне это рассказываешь?

– А затем, – сказал Маркел, – что, может, ты, боярин, скажешь кому надо, чтобы этого Власа оттуда выпустили, пока он чего лишнего не брякнул.

– Га, я скажу! – в сердцах сказал боярин. – И кто меня послушает?

– А кто меня? – сказал Маркел. И дальше сказал же: – А мне он ох как нужен! Я без него никак! А с ним я сразу запросто найду!

– Кого найдешь? – спросил боярин настороженно.

– Ну как кого! – уже в сердцах сказал Маркел. После немного помолчал, после спросил: – Или пусть злодей на воле ходит?

Боярин Михаил Нагой нахмурился, долго молчал, после сказал сердито:

– Ладно. Иди! Там видно будет. Иди! – сказал он еще раз и даже махнул рукой.

Маркел поклонился, развернулся и ушел – и всё это быстро, как мог.

23

А когда он вышел из хором и уже даже сошел с крыльца мимо тех щекастых сторожей и прошел еще шагов с десяток, то остановился и поправил шапку (которую надел еще в сенях) и подумал, что неужели, как Нагой сказал, дело уже и вправду кончено? И повернулся в сторону красного крыльца, и увидел, что там и в самом деле нет никого и даже не видно расспросных столов. А ведь раньше, подумал Маркел, даже когда расспрашивать заканчивали, никто столы на ночь не убирал, а они так и стояли до следующего дня. А тут столов вдруг не стало! Вот те на, подумал Маркел дальше, подходя к красному крыльцу и останавливаясь ровно на том месте, где раньше стояли столы. Там уже даже стало видно место, где обычно стояла толпа (там теперь трава была сильно затоптана) и куда подводили к кресту, где уже тоже протопталась маленькая лысинка. А теперь там никого уже не было и только рядом, на красном крыльце, стояли стрельцы и с интересом смотрели на Маркела.

Но Маркел ничего не стал у них спрашивать, потому что и так всё было понятно, и так же было понятно, куда кто отсюда ушел, потому что, подумал Маркел, время еще не слишком позднее, и повернулся и пошел к дьячей избе.

И так оно и оказалось! Нет, даже еще быстрей, потому что не успел Маркел еще даже близко подойти к сказанной дьячей избе, как там на крыльцо вышел Яков, увидел Маркела и радостно воскликнул:

– О! А вот и ты! А мы тебя ищем!

– Зачем это я вам вдруг понадобился?! – так же весело спросил Маркел, продолжая подходить к избе. – Допить без меня не можете? Или закуска пропадает?!

– Э, куда сразу хватил! – сказал Яков. – Это еще надо заслужить! А службы полный воз! А сроку до утра! Давай, скорей! – и даже рукой загреб, так он тогда спешил.

Маркел поднялся на крыльцо и первым делом, мимо Якова, скорым глазом глянул в избу – и увидел Шуйского, стоявшего к нему спиной. Шуйский был в собольей шапке и собольей шубе и руки держал за спиной, что означало, что он сильно гневен. Маркел остановился и остолбенел и уже в таком виде увидел Овсея и Илью, они сидели за первым столом и писали. А дальше сидел Парамон, дальше Иван, Варлам, и они все тоже были с перьями и все писали. И перед каждым были свитки, и чистые листы бумаги, запас перьев, плошка с чернилами, плошка с песком. А дальше, в углу, стоял Вылузгин и смотрел прямо на Маркела. Маркел молча снял шапку. И тут Шуйский обернулся на Маркела и совсем не удивился и не обрадовался, а будто увидел в первый раз – и только поднял брови. Тогда Вылузгин сказал:

– А это Маркел Косой, князя Семена человек. – После со значением сказал: – Проверенный!

– А! – сказал Шуйский. – Тогда хорошо. – И уже у Маркела спросил: – Расспросы выправлять умеешь?