Угодило зёрнышко промеж двух жерновов

А мне Залыгин ответил 26 августа экспрессом: «А лучше бы всё-таки “Раковый корпус”! Ну, хорошо, – будем пробовать». (Мы тоже узнали текст по телефону от Димы, а письмо получили через месяц в каком-то грубейше вскрывавшемся и заклеенном конверте, даже напоказ, фарсовое исполнение.)

Западная же медиа, не в силах больше выносить горбачёвское топтание, нахлёстывала события прямыми выдумками. Французское радио сообщило: Горбачёв предлагает Солженицыну вернуться – и тогда напечатает «Архипелаг». – А то взмотали и похлеще. Баварское радио объявило ещё в июле, что будто Горбачёв написал мне два письма, и притом собственноручных: вернуться в СССР – и напечатает все мои книги. И что уже договорено: в конце года мы с Алей едем в Москву «подписать все контракты». Сведения эти – от их нью-йоркского корреспондента, который сам разговаривал по телефону с женой Солженицына, и она подтвердила ему, что такие письма Горбачёва – да, получены[607]. Аля вскипела, стала дозваниваться в Мюнхен, опровергать: никаких писем от Горбачёва не было! и никакого разговора с корреспондентом не было! Баварский лжец, однако, настаивал: нет, был! Даже больше того: у него якобы прямое письмо от Солженицыной, но показать его он не имеет права. (Почему ж не показать? – покажите!)

Но что! Вмешался солиднейший лондонский «Экономист» – ему-то что нужно? Он рассудил: такие письма Горбачёва – несомненно были! Хотя жена Солженицына и отрицает, но такой разговор несомненно был[608]. – Аля рассердилась не на шутку, нельзя оставить так! И досталось ей три недели через адвоката добиваться от «Экономиста» опровержения – каковое и появилось уже в середине августа с малым извинением[609]. (Я-то считал, что всё это – лишние безпокойства, махнуть рукой, само загаснет. А баварский зачинатель сплетни не получил даже порицания от своего Союза журналистов – иначе как жить прессе?..) – Теперь подхватилось и агентство Ассошиэйтед Пресс: ему известно, что в советском посольстве в Вашингтоне уже оформили и все нужные бумаги для возврата Солженицына в СССР. (Только нас о том забыли уведомить…)

В начале августа сдерзили властям «Московские новости», сперва на английском языке, вослед на русском: напечатали статью «Здравствуйте, Иван Денисович!»[610] (Какой такой Иван Денисыч?)

И в те же дни Люша Чуковская, собственным независимым замыслом и движением, поддала бурной волны: опубликовала 5 августа в «Книжном обозрении» требование, чтобы начали печатать Солженицына, и – вернуть гражданство![611] (И как главред газеты Аверин решился? публикация эта тут же обошлась ему едва ль не в инфаркт.)

Статья эта прозвучала сенсационно, вызывающе. Прорвалась пелена общественного напряжения. Уже в день выхода номера – возбуждённые читатели звонили в редакцию, и сами приходили, долетели и первые телеграммы в поддержку. У стендов газеты на улицах густо толпились. Международные агентства подхватили новость.

В следующие дни – сотнями писем – обрушился страстный отклик читателей в редакцию, – и газета посмела те письма печатать, в двух номерах, на полных разворотах[612]. Отважные голоса полились теперь на страницы отважной газеты. Средь них:

«Писатель, художник, любой человек имеет право на безстрашную мысль. Мы это выстрадали всем народом». – «Надо же, против какой махины пошёл! Это пострашней, чем против танка, пожалуй!» – «Солженицын предвосхитил многое из того, что сегодня живительным ветром проносится по нашему Отечеству… Он служил ему больше, чем все его хулители, объявлявшие себя патриотами». – «Пришло время отменить противозаконный акт, снять с человека клеветническое обвинение в измене Родине, которой он не изменял… [это] нужно прежде всего нам самим. Для очищения нашей гражданской совести. Для утоления нравственного чувства справедливости». – «С произведениями А. И. Солженицына подлинная интеллигенция никогда и не прощалась, они всегда были с ней». – Солженицына «необходимо вернуть стране, судьба которой всегда была и его личной судьбой». – «Простите нас, дорогой А. И., что в своё время мы не вступились за Вас, смирились как с неизбежностью с теми мерзостями, которые о Вас писали, с Вашей высылкой из пределов Отечества».

Были и такие, кто призыв Е. Чуковской называл «оскорблением участников войны»; вернуть ему гражданство? – нет! – «на выстрел не подпускать Солженицына к СССР!».

В редакции «Книжного обозрения» уже не считали писем, а мерили на вес – и позже прислали нам отборку из них, сотни три.