Угодный богу

– Тебе будет казаться, что ты счастлив, – сказала она, грустно улыбаясь. – Но счастье твое окажется мимолетным, ведь твоя женщина не сможет полюбить тебя.

– Почему?

– Потому что создана для другого человека, – Халосет обиженно хмыкнул, а Мааби добавила, ласково глядя на него. – Ты же, хоть красив и умен, к сожалению, не получишь тепла, которого заслуживаешь. Твой выбор предопределен.

– Зачем мне такое счастье? – деланно засмеялся юноша.

– Ты сам этого захочешь, – Маабитури оставалась серьезной.

– А кто та женщина? – опять спросил молодой человек. – Я ее знаю?

– Да, – как в тумане, отвечала Мааби. – К сожалению, это свершилось, – прибавила она, повернувшись к ваятелю.

– Девочка, а почему ты назвала меня иноземцем? – нехотя вымолвил Тутмес. – Тебя смутил цвет моих глаз?

– Ты не египтянин, – сказала та, уставясь в одну точку. – Я знаю, где ты родился. Я вижу огромные пространства голубой пустыни. Нет, это вода.

– Море, – подсказал Тутмес, дивясь проницательности девочки.

– Да, и оно окружает с трех сторон то место на высоком зеленом холме, где под деревьями, названий которым я не знаю, стоит хижина. И хотя там очень хорошо, ты не хочешь возвращаться к этим воспоминаниям. Ты целиком посвятил себя делу, отвергнув все, что мешает.

– Откуда ты знаешь про дом под деревьями? – осторожно спросил ваятель, тогда как Халосет стоял, полуоткрыв рот от изумления.

– Я вижу это. Ведь таковы картины твоего прошлого, – как само собой разумеющееся, пояснила Мааби. – Гораздо труднее видеть будущее. Но оно уже начинает смутно мерцать, обретая четкие очертания, – она задумалась. – Ты проживешь долгую жизнь, я вижу тебя счастливым от чувства выполненного долга среди учеников, которым ты передашь свои знания. Но ты будешь несчастным, потому что тебе никогда не оказаться с той, которая для тебя – сама жизнь. Ты еще очень долго будешь слеп этой любовью, не замечая тех, кто любит тебя. Ты за это поплатишься, и до конца жизни во многих женщинах тебе будет мерещиться она – единственная, идеальная, ради которой ты сломал свою судьбу и сделал несчастной ту, что теперь должна прожить жизнь впустую.

– Ты преувеличиваешь! – воскликнул Халосет. – Зачем так много мрачных пророчеств. Ведь некоторые могут и осуществиться? Ты не боишься?

– Жизнь так печальна, – ответила Мааби, приходя в себя.

Тутмес выглядел смущенным и взволнованным.

– Ты хочешь, чтобы я еще что-нибудь сказала тебе? – обратилась к нему девочка.

– Нет, нет, не надо, – поспешно ответил ваятель. – Я прошу больше не говорить о грядущем, а тем более, о прошлом, оно слишком ранит.

– Я знаю, – с грустью в голосе отозвалась Мааби.

– А я хочу узнать о своей судьбе подробнее! – провозгласил Халосет, присаживаясь на бортик бассейна и готовясь слушать, но девочка объявила ему:

– Я уже не могу, прости.

– Почему? – возмутился юноша.

– Закрылось окно, через которое я смотрю сквозь время.

– Удивительная девчонка! – негромко шепнул он на ухо Тутмесу. – Упрямая!

Но Мааби возразила, словно подслушав его речь:

– Это не упрямство. Но не каждому надлежит знать будущее. Что же касается тебя, то если бы ты знал о грядущем, ты бы держался подальше от фараонов и дворцов. Когда ты поймешь это, будет уже поздно. Но я предупредила тебя.

Улыбка Халосета медленно сползла с его лица.

– Будь благоразумным, – подытожила девочка, а затем обратилась к Тутмесу. – Чего ты смотришь на меня? Ведь моя внешность не столь необычна, как твоя?

Сейчас она казалась самой обычной девчонкой. И то, что происходило у бассейна всего минуту назад, показалось Тутмесу волшебным сном. Он засмеялся тому, как могла эта девочка так всколыхнуть его чувства, вызвав далекие воспоминания детства… Он понял, что проснулся, и засмеялся еще сильнее.