Угодный богу

Но вот буйные лес остались позади, и начались ровные голые пространства, которые в первое время казались чрезмерно скромными и убогими. А потом Тотмий увидел закат среди этих равнин, и песня солнца разлилась по его сердцу, питая теплом и светом все его существо. Издалека он наблюдал животных, охотящихся друг на друга, но не находил в этом жестокости, а лишь гармонию со всем миром, видя только некую закономерность, как закаты и рассветы.

Караванщики доставили его в страну, лежащую среди двух широких рек. Там их путь заканчивался, а Тотмий должен был двигаться дальше. Ну-от-хаби хотел, чтобы он пристроился там к другому каравану, идущему глубже на запад, но в тот день его не оказалось, а юноша не мог ждать. От седобородого караванщика он узнал, что ему еще предстоит преодолеть море, горы и пустыню, чтобы выйти к самому Уасету, столице Египта. Почему-то караваны обходили страну пирамид стороной, предпочитая торговать в других землях, не оставляя вниманием и завоеванные Египтом территории. Но государство, где правил фараон, внушало им непреодолимый страх.

Был вечер, и хотя вокруг все зеленело, знойное дыхание пустыни чувствовалось даже здесь, на берегах Тигра и Евфрата. Друг Ну-от-хаби уговаривал Тотмия заночевать вместе с караванщиками, но юноша наспех распрощался и отправился в дорогу. Он торопился навстречу мечте.

Оставив в стороне небольшую деревушку, он добрался до реки, напоил лошадь и наполнил флягу чистой водой, потом достал из седельной сумки хлеб и съел его, запивая водой и глядя на чудесный закат. А когда стемнело, прилег подле колышка, к которому привязал лошадь, и безмятежно заснул.

Он проснулся среди ночи от того, что кто-то ощупывал его; он вскочил, готовый к драке, его крепко схватили за руки, но он вырвался и вновь был схвачен.

– Стой, дурак! – крикнул смуглокожий бородач, на голову которого был накинут кусок черной ткани. – Мы не собираемся тебя убивать!

Тотмий не понимал его слов, но сдаваться не собирался. Грабителей было трое: один держал за повод лошадь, а другой повис у Тотмия на руках, пока третий ощупывал его одежду.

– Где золото? – после безуспешного обыска недовольно спросил бородатый.

Пленник не издал ни звука.

– Ты же караванщик, мы следили за тобой, у тебя должно быть золото!

– У этого болвана ничего нет, – крикнул тот, что держал лошадь, человек с густыми черными усами, и весело присвистнул. – Пора посмотреть, что у него в сумках.

Тотмий дернулся, когда увидел, как на землю летят его миниатюрные скульптуры, как грабители топчут их ногами. Следом полетели запасы еды. Юноша стиснул зубы и отвел глаза.

– Посмотри-ка! – загомонили разбойники, и по оживленности их голосов Тотмий понял, что они добрались до золота, которое дал ему в дорогу Ну-от-хаби.

Тот грабитель, что держал молодого человека, ослабил хватку, и руки его скользнули по запястьям юноши.

– Что это у тебя? – в волнении прохрипел разбойник, нащупав браслеты. – Вы только посмотрите сюда!

Молодой человек принялся вырываться.

– Взгляните, что у этого мерзавца под халатом! – кричал грабитель, не выпуская Тотмия.

– Ты хочешь показать нам его шелудивое тело? – засмеялись разбойники, подходя ближе и держа в руках добычу.

Тотмий вырвался, но они все трое повисли на нем.

– Смотрите! – выдохнул тот, что держал юношу; он задрал один из рукавов халата пленника, и браслет, увидевший свет луны, блеснул всеми своими алмазами.

Разбойники охнули.

– У него еще один такой же! – похвастался грабитель и уже собирался доказать правоту своих слов, как Тотмий со всей силой ударил его кулаком в подбородок и, расшвыряв остальных, кинулся к лошади, вскочил на нее и пустился прочь.

– Остановись, негодяй! – кричали разбойники ему вслед, но даже не стали пытаться его догнать, потому что были пешими.

Тот, кого ударил Тотмий, с ненавистью посмотрел ему вслед и сказал, зло сплевывая кровь:

– Пусть сдохнет в пустыне!

А потом все трое поплелись по направлению деревни, ступая по скульптурным фигуркам и со злостью отшвыривая их ногами.

Нижний Египет.

Маабитури сидела у реки и задумчиво перебирала пальцами светлые водяные струи. Над ее головой возвышались цветы лотоса и, как живые, шевелились под дуновением ветерка.

– Сестричка, сорвать тебе лотос? – звонко крикнула ей девочка лет девяти; она плескалась на мелководье, поднимая к солнцу сотни сверкающих брызг.

– Нет, не надо, – умоляюще попросила Мааби. – Пожалуйста, не трогай их, им будет больно!

– Цветам не бывает больно! – засмеялась сестра. – Они же цветы!

– Они плачут, – тихо вздохнула Мааби.

– Пойдем домой.

– Я посижу еще немножечко здесь.

– Нет, сестренка, я не могу тебя оставлять одну, – старшая девочка выбралась из воды и оборачивала себя куском ткани, служащей одеждой. – Ты такая странная, – говорила она на ходу. – Если вдруг на тебя нападет крокодил, ты ведь даже не побежишь, я знаю. Мама велела быть всегда подле тебя. Пойдем же! Становится очень жарко.

– Пойдем… – Маабитури медленно встала и с грустью посмотрела на свое отражение в бегущей воде.