Угол

Дядька сгреб свою кружку, тарелку с копченой бараниной, которая служила ему закуской, и не успел я обернуться, уже сидел рядом. Залпом допив содержимое своего бокала, он проворно наполнил его свежей водой из кувшина и уставился на меня:

— Давай допивай свою бодягу по-быстрому! Хоть вспомнить что будет!

Я, искренне морщась, не торопясь, высосал кружку слабого раствора, к чести хозяина заведения, не испорченного никакой краской или вкусовыми добавками. Разломал кусок, пока новый знакомый наливал свежую воду в мою кружку.

— Тебя как зовут? — обратился он ко мне, наблюдая, как медленно тает пастила в воде.

— Илия. — Я сразу назвал свое имя на местный лад и вопросительно посмотрел на соседа.

— Тарнух, — кивнул тот и поднял кружку.

Стукаться здесь было не принято, я просто поднял в ответ свою и мы выпили. Знакомая смесь ароматов кофе и шоколада смешалась с терпким горьковатым вкусом — да, познать истину можно только в сравнении. Тарнух сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь напитком, и я не стал его тревожить, приступив к горячей каше. Через несколько мгновений тот очнулся:

— Откуда это у тебя?

— Известно откуда. Я же сказал — с Облачного края.

— Не хочешь говорить. Понятно, что оттуда. Эта бурда у хозяина тоже когда-то росла там.

— Да ладно тебе! Откуда, откуда? Купил в Арракисе у знакомого, который на почтовике туда ходит.

— Эх, Арракис! — вздохнул Тарнух. — Много я бы отдал, чтобы вернутся туда.

— Чего мешает? — поинтересовался я, забрасывая в себя очередную ложку из бездонной миски с кашей. — Держит чего? Или нельзя?

Тарнух вздохнул: — Держит, нельзя — контракт у меня. Сидеть мне тут не меньше года, а может, и все три.

Я удивленно выпучил глаза:

— А чего? Тут заработать можно? Мне кажется, что в Арракисе по-любому денег найти легче.

Тарнух погрустнел:

— Хороших денег предложили, я и купился. Знал бы, какая тут тоска — хрен бы согласился! — Он отхлебнул еще глоток, помолчал, наслаждаясь, и продолжил: — Я в Арракисе на орден работал. Ну, там сопровождение грузов, личная охрана и все такое. Вот и попался, как теленок на бойню! Теперь здесь буду куковать!

— А-а, — равнодушно протянул я, внутренне весь сжавшись. — Так ты на этих, монашек, работаешь.

— Я на орден работаю. Монашки мне не указ.

Я поспешил на время сменить тему, предчувствуя, что мне неожиданно повезло. На месте сестер я бы прятал ребенка в каком-нибудь большом городе, там, где много разных людей, постоянное их движение. Иголку, как известно, лучше прятать в сене, а за неимением сена — среди других иголок.

— Слушай, а тут можно где-нибудь остановиться, кроме этого заведения?

— По-моему, нет. Разве что снять угол у кого-нибудь. Поспрашивай. Надеюсь, тебе хватит ума не говорить об этом с хозяином?

Я грустно кивнул.

— А ты сам где остановился?

— В поселке, при монастыре.

— Дорого?

Тарнух посмеялся, опять приложился к кружке:

— Забудь. Это не про твою душу. Там только те живут, кто на орден работает. Да и на какие шиши ты комнату снимать будешь?

— Есть у меня что продать. Но я пока повременю. Если завтра не найду, тогда уж. Жалко мне вещь. Цены здесь за нее не дадут.

— Что за вещь? — мой собутыльник цепко глянул на меня.

— Извини, Тарнух! Пока не продается.

— Но сказать-то ты можешь? Не бойся, здесь не грабят — тут, как я погляжу, все друг дружку знают.

Я твердо посмотрел на него.

— Местные, может, и знают всех. Но я-то не местный. Знаешь, как это бывает с пришлыми незнакомцами? У меня два друга в Азуре сошли на берег, и все. Больше их никто не видел.

— Это правда. Есть такое. Но как ты продавать вещь собираешься, если ее никому не показывать?

Я молча отхлебнул из кружки, дожевал очередную ложку каши — кстати, очень вкусной, и как будто бы нехотя сознался:

— Перстень у меня остался — золотой!

Тарнух откинулся на стуле, насмешливо рассматривая меня:

— Показывая свой перстень. Смотрю, ты парень ушлый, но учти — я на этом деле собаку съел. Вашего брата мошенника вижу насквозь! В Курке, небось, народ облапошивал, пока самого не облапошили?

Я демонстративно обиделся, но остался спокоен и ничего не ответил. Доел остатки каши и не торопясь достал из-за пазухи висящий там на шнурке перстень-печатку, который активировала Ана в своем имении. Не снимая его со шнурка, протянул Тарнуху:

— Смотри, если ушлый. Если считаешь, что я мошенник — зови людей. Нет — тогда не говори того, о чем не знаешь.

Тарнух смотрел трезво. Он протянул руку, схватился за перстень, который по-прежнему висел на моей шее, и всмотрелся. Затем незаметным движением, которое немного напугало меня, достал из кармана сложную составную лупу — я видел такие у Садуха в свое время, они позволяли надежно определять некоторые металлы. Рассмотрев перстень, Тарнух отпустил его, спрятал инструмент и приложился к своей кружке.

— Ладно, вижу, вещь. Извини. — Он вновь вцепился в меня взглядом. — Ты в курсе, что на ней метка скелле?