Угол покоя

Традиционные культуры в любом случае обречены, и вместо того чтобы безнадежно цепляться за их хорошие стороны, следует помнить: все, что есть или когда‑то было в любой из иных культур, может быть воссоздано из бессознательного посредством медитации. В сущности, мой личный взгляд на грядущую революцию состоит в том, что она замкнет кольцо и во многих отношениях свяжет нас с самыми творческими сторонами нашего архаического прошлого. Если нам улыбнется удача, мы сможем в итоге прийти к полностью интегрированной мировой культуре с матрилинейностью, со свободными формами брака, с коммунистической экономикой натурального кредита, с уменьшенным объемом индустрии, с намного меньшим населением и с гораздо большим числом национальных парков.

Гэри Снайдер[160]

Да будут воодушевлены: гностики, хиппи-марксисты, католики-тейярдисты, даосисты, биологи, ведьмы, йоги, бхикшу, квакеры, суфии, тибетцы, дзэнцы, шаманы, бушмены, американские индейцы, полинезийцы, анархисты, алхимики… Все первобытные культуры, все религиозные общины и ашрамы… Большие города в итоге будут существовать лишь как места племенных празднеств и ярмарок.

Экологический центр Беркли

Я протянул ей листок обратно.

– Оставьте себе, – сказала Шелли. – У меня есть еще. Что вы думаете?

– Мне понравилось про овощи собственного производства.

– Да бросьте шутить!

– Что вы хотите от меня услышать? Ом? Священный первослог?

– Есть в этом смысл или нет?

– У всего этого тьма исторических прецедентов.

– Какие?

– Платон, – сказал я. – На свой лад. Сэр Томас Мор, на свой манер. Кольридж, Мелвилл, Сэмюэл Батлер, Д. Г. Лоуренс – каждый по‑своему. Брук-Фарм и все прочие фурьеристские фаланстеры. “Новая гармония” и при Раппе, и при Оуэне. Икарийцы. Амана. Гомстед. Меннониты. Амиши. Гуттериты. Шейкеры. Объединенный орден Сиона. Колония Онайда. Особенно колония Онайда.

– По-вашему, в этом ничего нет, так?

– Я этого не говорил. Я сказал – масса исторических прецедентов.

– И улыбались.

– Это была гримаса, – сказал я. – Оскал историка. Прецеденты говорят, в частности, о том, что естественные племенные сообщества обычно охвачены предрассудками, подчинены ритуалам и воинственны, а утопические всегда терпят неудачу. Откуда это у вас?

– Передали.

– Кто? Ваш муж?

– Скажем так.

Она хмуро посмотрела на меня, поджав нижнюю губу.

– Вам предлагают взять с собой на это племенное празднество то, что у вас есть?

Она отпустила губу и улыбнулась с видом понимающего превосходства, как бы делая мне скидку, прощая мой каверзный скепсис.

– Я не говорила этого. – Но потом улыбка увяла, перешла в недовольную мину, и ее понесло: – Если с этим что‑то не так, скажите мне что. Я старалась сообразить, чем это может быть плохо. Это не для выгоды, а с идеей, это ради любви и доброты, это близость к природе, это никому не во вред, это добровольно. Не вижу, что с этим может быть не так.

– И я не вижу. Проблема одна: в этой коммуне и вокруг нее будут обитать представители рода человеческого.

– Звучит довольно‑таки цинично.

– Что ж, тогда не буду развращать вас своим цинизмом, – сказал я и замолчал.

Но она не отступала; она была настроена серьезно.

– Ладно, – сказал я, – объясню вам, почему я сомневаюсь. Судя по всему, в этой садово-огородной коммуне будет жить молодежь. А это значит, что половину времени они будут под кайфом – ведь на полях, помимо прочего, можно выращивать каннабис. Это вряд ли понравится соседям. Как и свободные формы брака и коммунистическая экономика натурального кредита. Туда каждую неделю будет наведываться полиция. Им повезет, если их не сожжет Американский легион[161] или не науськает на их детей, растущих как часть дикой природы, ловцов бездомных собак.

– Но ведь к ним все это не относится. Это их окружение.

– Конечно, – сказал я, – но их окружение никуда не денется. Если колонию не оставят в покое, даю ей шесть месяцев. Если на нее не будут покушаться, может продержаться год или два. К тому времени каждый второй ее покинет в поисках большего кайфа, а остальные перессорятся из‑за какой‑нибудь обобществленной женщины, или из‑за клочка земли в огороде, или из‑за того, что кто‑то съел всю сладкую кукурузу. Удовлетворение естественных желаний – дело хорошее, но оно сопряжено с соперничеством и может иметь последствия. Женщина может быть равна мужчине, но женщины, как и мужчины, не равны по привлекательности. Привязанности образуются к отдельным личностям, отсюда ревность, отсюда собственничество, отсюда недобрые чувства. Что и требовалось доказать.

– Вы судите по прошлой истории.

– Вся история – прошлая история.

– Да. Ваша правда. Но она не обязана повторяться.

– Вы так думаете?

Она сидела, беспокойно глядя на меня, вытянув губы и производя ими звуки, в которых было что‑то рыбье: п…п…п…