Угольная крошка

Стейнар расстраивался, как может расстраиваться лишь совсем одинокий человек. Он сердился по малейшим пустякам и все чаще зависал у телевизора с бутылкой водки, спрятанной под диваном. Наконец Туну это достало. Она набросилась на него, так что ему пришлось защищаться. Не мог же он мириться с подобным поведением! И, может статься, тряхнул ее чуть сильнее, чем следовало. Внезапно в дверях показалась Элла, разбуженная шумом в гостиной. Она забилась в истерике, и он никак не мог ее успокоить. В конце концов он шлепнул дочь по щеке. Элла резко замолчала посреди всхлипа и уставилась на него широко распахнутыми глазами. Казалось, она перестала дышать. Затем мать с дочерью сбежали вниз по лестнице и заперлись в детской. После того как Элла заснула, Туна поднялась в гостиную и сообщила ровным ледяным голосом свои условия. Они разводятся. Она забирает Эллу и уезжает домой. И постарается, чтобы Стейнар как можно реже навещал дочь.

Он заметался по комнате, швыряя все, что попадалось под руку, в жену. Но в этот раз она была неумолима, и ее решимость напугала его даже сквозь хмель. Все кончилось тем, что она ушла спать к себе, а он остался в гостиной и пил, пока не заснул. Завалился на диван, укутавшись в плед и пуская слюни на декоративные подушки. Посреди хаоса разбросанных и сломанных вещей, бутылок и битого стекла.

Который, мать его, час? Он что, проспал? За окнами было темно и тихо. Только иней поблескивал в свете фонарей. Он сел, сбросил одеяло и поежился. Неужели электричество отрубили? В комнате было чертовски холодно.

Стейнар потер лицо и одним махом осушил полупустой стакан, стоявший перед ним на столе между пепельницей, пустыми пивными банками и тарелкой с остатками засохшей еды. Но прозрачная жидкость оказалась вовсе не водой. Он икнул, ощутив, как алкоголь обжег горло. И сразу с испугом подумал про горного мастера. Да сколько же времени, етить-колотить? Куда он подевал свои часы?

Он нащупал пульт от телевизора. Спустя пару секунд на экране появилась картинка. Двадцать минут шестого, четверг, двадцать второе февраля.

Терпение горного мастера в отношении нового горного инженера – хотя спустя несколько месяцев на Шпицбергене его уже вряд ли стоило считать новым – достигло своего предела. И в ближайшие дни грозило лопнуть. На Седьмой шахте это знали все. Но хуже всего было то, что люди перестали доверять профессиональным суждениям Стейнара Ульсена. Он так долго нагонял туман, что все успели понять: в угледобыче он ничего не смыслит. А время учиться было неподходящее. Накануне с инспекцией приходил директор собственной персоной, со свитой начальников и экспертов. Рыжий Роберт, как его все называли за глаза, имел неприятную особенность: он мог казаться милым и снисходительным, но стоило тебе расслабиться – и следовал удар. Шахтеры считали, что лучше пройти босиком по обледенелой дороге до самого города, чем попасться ему под руку.

Стейнар проспал еще несколько часов, а в девять позвонил в отдел кадров и сказал, что заболел. Живот крутит, голова трещит, заложило нос и горло болит.

– Хватило бы и половины симптомов, – холодно откликнулась язва на том конце провода. – Может, вам сразу венок заказать?

Она терпеть не могла прогульщиков и по голосу легко отличала мнимого больного от настоящего. Излюбленными днями у симулянтов были четверг, пятница и понедельник. И хотя Стейнар позвонил первым, она не сомневалась, что этим утром подобных звонков будет еще много. В такую ясную морозную погоду наверняка найдутся желающие продлить себе выходные и сгонять за город.

В квартире стояла тишина. Туна и Элла встали, оделись и ушли в детский сад так тихо, что он даже не проснулся. Стейнара мучило ощущение, что он сделал что-то непоправимое. Он принялся наводить порядок после ночного дебоша. Чувство вины некоторым образом исчезло вместе с мусором, который он выбросил в контейнер у дороги. Бляха-муха, какой дубак! После короткой прогулки до контейнера у него от холода стучали зубы.

Что он будет делать целый день? Впрочем, он не сомневался, что не зря сказался больным. Утренний стакан водки не мог пройти бесследно: от него наверняка несло вчерашним перегаром. Мастер спустит с него шкуру, если явиться на шахту в таком виде.

Но нервы крохотными червяками корчились у него под кожей. Он не знал, куда податься. Пойти в «Горняк» и перекусить чего-нибудь? Взять яичницу с беконом, обжаренные в жире тосты и ведро крепкого кофе. От одной только мысли о еде у него потекли слюнки. Но кафе открывается не раньше полудня. Может, не страшно, если он скоротает время до открытия и немного подлечится пивом?