Угольная крошка

Но Кристиан смотрел в другом направлении, в сторону моря, где у кромки береговых льдов пришвартовался траулер. Снегоходы наконец добрались до судна, каждый с двумя нагруженными санями на прицепе. В четыре захода груз подняли на борт. Еще пара минут – и за ним последовали снегоходы. Команда вскарабкалась по навесной лестнице. Сквозь вой ветра, который усиливался с каждой минутой, оставшиеся на берегу шахтеры могли слышать, как на «Исхавстроле» завели двигатель. Траулер медленно заскользил прочь от ледяной кромки. Кристиан облегченно вздохнул.

– Ну, вот и все. Нам тоже пора делать ноги. И пусть губернатор обломится: когда они приземляться, тут уже никого не будет.

Всего несколько часов назад диспетчерская вышка Лонгиера была полна народу. Дежурный радиооператор стоял у рабочего стола в другом конце наблюдательного поста и не вмешивался в спор. Ведь посетители – Тур Бергерюд, Эрик Хансейд и исследователь из Полярного Института – пришли не к нему, а к метеорологу. Тот поднял очки на лоб, почесал затылок и уставился на распечатку свежего спутникового снимка.

– Ну что сказать, выглядит все неплохо. Циклон в последние дни движется довольно медленно. Вчера вроде бы немного потрепало Ню-Олесунн, но сейчас он, похоже, снова направился на северо-восток.

Тур Бергерюд вытащил из кучи бумаг, валявшихся на столе, долгосрочный прогноз:

– Значит, шторма не ожидается?

– Нет. Но нам звонили из материкового Гидрометцентра и предупредили о возможности полярного циклона. А подобные циклоны предсказать сложно. И они бывают яростными. Но у нас нет ни одной метеостанции на севере, так что данных для прогноза недостаточно, потому их предупреждение нужно принять к сведению.

– Что скажете? – пилот вертолета перевел взгляд на Хансейда. – Можно ли считать задачу настолько важной, чтобы вылетать, несмотря на риск непогоды?

– Ну… – Хансейд не знал, что ответить, но не успел и рта открыть, как его прервал сотрудник Полярного Института:

– На этот раз у нас есть возможность поймать их на горячем, с незаконно убитыми оленями и, возможно, контрабандой. Мы впервые подобрались так близко. Черт возьми, надо ехать. У вас же «СуперПума», так? Ее ведь не испугает немного ветра?

Радиооператор имел свое мнение на этот счет. Но его никто не спрашивал. Он покачал головой и проводил их озабоченным взглядом, когда они покидали вышку.

– Почему ты им не сказал? – спросил он.

– Это не входит в наши обязанности. Иначе на нас сразу свалится куча ответственности. Мы просто стараемся давать самую полную информацию о том, какая, на наш взгляд, будет погода. Но в конце концов пилот вертолета сам решает, стоит ли вылетать.

На контрольной панели затрещало на дециметровой волне:

– Лима Ноябрь, Оскар Танго Гольф. Готов к вылету в направлении Грохукен, бухта Моссель и пролив Хинлопена. Шесть человек на борту. Расчетное время в пути – три часа тринадцать минут.

Вскоре после этого вертолет поднялся в воздух и исчез из поля зрения. Магнор следил за ним по радару так долго, как мог.

Исследователь из Полярного Института присутствовал на борту не как заказчик, а как пассажир. Обычно Норвежскому Полярному Институту не хватало средств на длительный облет и разведку местности. К тому же подсчет популяции северных оленей производился весной, когда над полярными просторами снова вставало солнце и налаживалась снегоходная лыжня. Но исследователь знал, где примерно находятся олени, в особенности то стадо, что, по его предположениям, сильно пострадало из-за браконьерства.

Они облетели весь северо-восток в поисках стада. Прожектор под брюхом вертолета рыскал по погруженным во тьму просторам. Но они так и не нашли оленьих следов, и после бесплодных поисков на склонах, где исследователь видел стадо последний раз, вертолет снова взял курс на север.

За штурвалом сидел второй пилот. Он был новичком и набирался опыта. Вертолет мотало и трясло от турбулентности вокруг горных пиков, но не настолько серьезно, чтобы заставить Бергерюда открыть глаза или помешать пассажирам со скукой глазеть в иллюминаторы на черно-белые пейзажи. Они не могли развлечься пустыми разговорами, потому что из-за грохота винта все разговоры на борту велись по внутренней радиосвязи и автоматически прослушивались всеми.

У ледника Вестфонна ветер резко поменял направление, и вертолет внезапно напоролся на норд-вест. Бергерюд встрепенулся и взглянул на приборы.

– Прибывает, – сказал он второму пилоту и придвинул микрофон ближе ко рту. – Шпицбергенское радио, Оскар Танго Гольф, – в наушниках раздался треск. – Шпицбергенское радио, Оскар Танго Гольф, как слышите? – и, обращаясь ко второму пилоту: – Думаете, они нас не слышат? Они же должны слышать нас отсюда?