Уголок весёлого архивариуса - 1 (60-е годы)

Третий вывод: пожалуй, все те, с кем имеет дело незадачливый Скотланд Ярд, не у таинственного кота Макавити, с которым познакомил нас С. Я. Маршак, на побегушках; у них другой Бонапарт — звонкий английский фунт. Впрочем, может быть, Т. С. Элиот как раз имел в виду что-то в этом роде?

И. Мохова

№ 8

Вот несколько шуток знаменитых русских поэтов. В свое время, лет полтораста тому назад, они были поистине крылатыми шутками. И сейчас не потеряли своего блеска.

* * *

Зная, что император Александр I очень падок на лесть, одна дама вышила подушку и поднесла Александру со стихами:

Российскому отцу
Вышила овцу.
Сих ради причин,
Чтобы мужу дали чин.

Через некоторое время она получила ответ. Тоже в стихах:

Российский отец
Не дает чинов за овец.

Внизу стояла подпись тогдашнего министра просвещения: Г. Державин.

* * *

Денис Давыдов говорил о генерале, который попал в сильный шторм:

— Бедняжка, что он должен был выстрадать! Он, который боится воды, как огня!

* * *

Сумароков часто печатал переводы из французского поэта Расина, не упоминая имени автора. И все считали, что это стихи Сумарокова. Однажды поэт Барков взял у Сумарокова томик стихов Расина и вернул, отметив все переведенные Сумароковым стихи надписью: «Украдено у Сумарокова».

* * *

Во время похорон Крылова к поэту Кукольнику подошел прохожий и спросил:

— Кого хоронят?

— Министра народного просвещения, — ответил Кукольник.

— Как, — удивился прохожий, — умер граф Уваров?

— Уваров-то жив, — с печалью ответил Кукольник, — умер Иван Андреевич Крылов.

Тогда прохожий деликатно заметил, что Крылов никогда не 5ыл министром народного просвещения, а писал басни.

— Это их путают, — ответил Кукольник, — настоящим министром народного просвещения был Крылов, а Уваров писал басни в своих отчетах.

№ 9

Лицейские шалости

Рассказывают, что однажды лицеист Пушкин со своим другом Кюхельбекером стали отпрашиваться у своего гувернера Трико на несколько дней в Петербург. Гувернер отказал. Тогда лицеисты решили ехать без его разрешения, а для того чтобы при выезде из Царского Села их не задержали на заставе, они решили разыграть городового.

Первым к заставе подъехал Пушкин.

— Фамилия? — спросил городовой.

— Александр Однако, — ответил Пушкин.

Городовой записал фамилию в дорожный журнал и пропустил едущего. Вслед за Пушкиным подъехал Кюхельбекер.

— Фамилия? — окликнул городовой.

— Григорий Двако, — ответил лицеист.

Городовой записал и его.

Через некоторое время к заставе подъехал гувернер Трико, заметивший отсутствие учеников.

— Ваша фамилия, — остановил его тот же городовой.

— Трико, — ответил тот.

— Как? — переспросил городовой.

— Трико, — повторил гувернер.

— Ну, братец, врешь! Здесь что-то недоброе! Только что проехал Однако, за ним следом Двако, а ты Трико. Шалишь! Ступай-ка в караулку.

Бедного гувернера Трико продержали до тех пор, пока не установили, что он действительно Трико. За это время лицеисты успели благополучно вернуться в лицей.

№ 10

Дорогие мои друзья-читатели! С восхищенным волнением я возлагаю от себя и от вас букет цветов к портрету человека, которому сегодня исполняется ни много ни мало — 500 лет.

В пору, когда он родился, ученость ценилась превыше других добродетелей, и он, благодаря своей необъятной учености, прославился как первый мудрец Европы.

Было тогда и кроме него немало книгочеев, знатоков латыни и греческой премудрости, но почти все они обращали свои знания на странные и нелепые занятия, поощрявшиеся церковью: одни высчитывали, сколько тысяч чертей может поместиться на острие иголки, другие проводили время в бесконечных спорах о том, что было раньше — курица или яйцо… Наш мудрец был другой породы. Духом он был открыватель. И, хотя открыл он не новую планету, не закон земного притяжения, не металл и не материк, его открытие вечно.