Читаем Уильям Шекспир сонеты 33, 34, 35. William Shakespeare Sonnets 33, 34, 35 полностью

Польстившему нашей земле и внезапно закончившись.

Более счастливой не сделавшему нашу внешнюю стену

Чем твоя увядающая светлость наш внутренний дом, кроме того.

Наш дом, мой милорд, подобен деревенскому пареньку,

Чьи привычки грубые, а манеры прямолинейные и простые

Ничего не предвещает, только внутренне приукрашенный

С щедротами, богатством и справедливо скрытой гордостью.

Ибо там, золотая Руда, погребённая залегает,

Земля, непокрытая Природы гобеленом,

Кажется скудной, серой, бесплодной, неплодородной, сухой;

И где верхний торфяной слой земли может возгордиться

Его пёстрыми ароматами и праздным цветным покровом,

Поройтесь там и найдёте этот вопрос и их гордость

Выпрыгнувшую из навоза и развращённой части.

Но, дабы подвести итог моему слишком долгому сравнению,

Эти ободранные стены не являются свидетельством,

Того, что внутри; но, словно плащом скрывали

От погодных Стоков — украшенную гордость.

Будь более милостив, чем можешь себе позволить,

Обратись к самому себе, оставшись со мной на некоторое время.


КОРОЛЬ ЭДУАРД III


Насколько мудры, настоль же справедливы; что обнаружилось

подходящим, может быть услышанным,

Если мудрость удерживает врата, словно красоты страж? —

Она будет сопровождать, пока Я буду присутствовать при тебе:

Пройдёмте, мои милорды; здесь буду Я хозяином вечером сегодня.


Уходят


Уильям Шекспир «Король Эдуард III» акт 1, сцена 2, 138—165.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 06.06.2023).


По дате написания пьесы, можно указать приблизительное время написания сонетов 33 и 34, помимо этого образ «cloak» «плаща» в строке 2 сонета 34, полностью совпадает с подобным образом из строк: «These ragged walls no testimony are / What is within; but, like a cloak, doth hide / From weather's Waste the under garnished pride», «Эти ободранные стены не являются свидетельством / Того, что внутри; но, словно плащом скрывали / От погодных Стоков украшенную гордость» пьесы Шекспира «Король Эдуард III» акт 1, сцена 2.


В строках 3-4, повествующий бард продолжил метафорическое описание восхода солнца, но читатель в следующем четверостишии по фразе «on his celestial face», «на его божественном лице» поймёт, что автор сонета описывал образ Феба, олицетворяющего Солнце.

В конечном счёте, описание восходов и «персонализированного» Солнца в строках 1-8 сонета 33, по ходу сюжетной линии предназначались в качестве риторической основы для последующих основных строк 9-14, предназначенных юноше, адресату сонета.


«Kissing with golden face the meadows green,

Gilding pale streams with heavenly alchemy» (33, 3-4).


«Поцеловавших золотым ликом зелёные луга (то тут, то там),

Позолотивших бледные потоки с помощью алхимии небесной» (33, 3-4).


Конечная цезура строки 3, мной была заполнена фразеологизмом в скобках «то тут, то там», который значительно обогатил шекспировскую строку, одновременно предоставил рифму строке. В необычайно красочной строке 4 присутствует образ «heavenly alchemy», «небесной алхимии», который можно сравнить со строками: «To solemnize this day the glorious sun / Stays in his course and plays the alchemist», «Торжественно отмечая день этот славного солнца / Оставшегося на своём курсе и играющего роль алхимика» из пьесы Шекспира «Король Иоанн» акт 3, сцена 2.


Поэтому любезно предоставляю читателю в ознакомительных целях для сопоставления со схожим образом фрагмента пьесы.


— Confer!

________________

________________


Original text by William Shakespeare «King John» Act III, Scene I, line 76—113


ACT III. SCENE I


Enter KING JOHN, KING PHILIP, LEWIS, BLANCH, ELINOR, the BASTARD, AUSTRIA, and Attendants.


KING PHILIP


'Tis true, fair daughter; and this blessed day

Ever in France shall be kept festival:

To solemnize this day the glorious sun

Stays in his course and plays the alchemist,

Turning with splendor of his precious eye

The meagre cloddy earth to glittering gold:

The yearly course that brings this day about

Shall never see it but a holiday.


CONSTANCE


A wicked day, and not a holy day!


Rising


What hath this day deserved? what hath it done,

That it in golden letters should be set

Among the high tides in the calendar?

Nay, rather turn this day out of the week,

This day of shame, oppression, perjury.

Or, if it must stand still, let wives with child

Pray that their burthens may not fall this day,

Lest that their hopes prodigiously be cross'd:

But on this day let seamen fear no wreck;

No bargains break that are not this day made:

This day, all things begun come to ill end,

Yea, faith itself to hollow falsehood change!


KING PHILIP


By heaven, lady, you shall have no cause

To curse the fair proceedings of this day:

Have I not pawn'd to you my majesty?


CONSTANCE


You have beguiled me with a counterfeit

Resembling majesty, which, being touch'd and tried,

Proves valueless: you are forsworn, forsworn;

You came in arms to spill mine enemies' blood,

But now in arms you strengthen it with yours:

The grappling vigour and rough frown of war

Is cold in amity and painted peace,

And our oppression hath made up this league.

Arm, arm, you heavens, against these perjured kings!

A widow cries; be husband to me, heavens!

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука