Уилки Коллинз

Интрига занимательна и усложнена запутанными семейными отношениями Юстаса Макаллана. Герой намного старше Валерии, в его бороде проступает седина, он хромает. Это, конечно, не автопортрет, но сходство с писателем бросается в глаза. По мере того как отважная дама ведет расследование вопреки советам родных и близких, в истории появляется еще и настоящий инвалид, безногий и полубезумный гений Мизериус Декстер, один из свидетелей по делу об отравлении первой жены Юстаса, весьма подозрительный тип, этакая кошмарная трансформация образа Коллинза, достигающая стадии гротеска. Декстер — дивный рассказчик, оказывающий огромное влияние на свою сестру: «Она с огромным удовольствием слушает мои истории. Я озадачиваю ее так, что она впадает в состояние отрешенности, и чем больше я смущаю ее, тем больше ей нравится моя история». Безногий гений погружен в мир мрачных и похотливых фантазий, и некоторые детали позволяют нам вообразить, что таким видел себя автор — в одной из ипостасей своей личности. Кстати, в одном эпизоде Декстер облачается в розовый шелк — известно, что Коллинз носил розовые рубашки.

Роман оказался не во вкусе критиков, по словам рецензента Athenaeum, это «возмутительный бурлеск по собственному поводу». Там и правда есть нечто театральное, даже балаганное. Обозреватель Leader отметил, что для Коллинза «жизнь в буквальном смысле представляет собой тайну и загадку. Причины человеческих поступков должны быть скрыты в потаенных углах, все бредут по кривым дорожкам… Он обитает в мире странных и зловещих фантазмов, и все они принадлежат самому автору». Однако, если роман «Закон и женщина» и заполнен гротескными мечтами, следует отметить, что он превосходно выстроен и мастерски исполнен в жанре таинственной истории с непредсказуемым финалом. В целом он красочно описывает важнейшие свойства зрелой викторианской цивилизации. Публика оказалась добрее критиков, Коллинз оставался на гребне внимания, книгу раскупали с энтузиазмом.

Он снова отправился в путь, как привык поступать по завершении больших проектов. Он неделю провел в Париже, а затем, чтобы поправить ухудшившееся здоровье, отправился на восточное побережье. Теперь ко всему прочему добавились проблемы с почками. В октябре он решил побывать в Брюсселе и Антверпене в компании Кэролайн Грейвз, чтобы подготовиться к испытаниям надвигающейся зимы. Но, едва вернулся, сразу сел за работу над новым романом «с налетом сверхъестественного». «Две судьбы» имеют несчастливую участь считаться наименее успешным романом Коллинза, хотя в этом случае на результат мог повлиять особенно болезненный период «подагры глаз», из-за которого автор чувствовал себя слишком слабым, он буквально заставлял себя диктовать отрывки романа Кэрри Грейвз, и ежемесячные выпуски были короче обычного. Он жил как отшельник, никуда не ходил, никого не принимал.

«Две судьбы» рассказывают о странной участи двух влюбленных, разделенных в самом начале их романтических отношений, встретились они снова довольно внезапно, но по причинам, которые отчасти остаются туманными, не смогли узнать друг друга. Следует ряд сверхъестественных явлений, в которых влюбленные взывают друг к другу во сне или видении, и после множества мелодраматических приключений, наконец, они соединяются, когда она узнает детский памятный сувенир, который он повсюду носит с собой. Это довольно простенькая история, сотканная из нежных чувств и сентиментальности, она может служить свидетельством того, как ослабевает талант под воздействием серьезной болезни.

Неудивительно, что и этот роман представляет собой коллекцию всех очевидных викторианских условностей, под властью которых герои становятся чрезмерно тревожными и излишне утонченными, малейший намек на сексуальность вызывает у них панику и способен лишить предмет любви всякого очарования, ведь даже мысль о сексуальности отвратительна и груба. В эпоху, когда некоторые женщины продавали себя прямо на улицах, тем важнее было для благородной дамы сохранять абсолютную чистоту и совершенную нетронутость. Если мужчина положил ладонь ей на руку, она звала на помощь. Это атмосфера «Двух судеб». Несмотря на прежнее вольномыслие, стареющий Коллинз вернулся к викторианским сентиментам, его ум туманился, и нормы традиционной морали казались ему не поводом для дерзости, а чем-то возвышенным, юным и прекрасным.