Uilyams Diokletian-Restavrator-Rimskoy-imperii.633425 - Неизвестный

Подобная религия служила прочным социальным и политическим цементом для уникального достижения римлян, превративших культуру города-государства в культуру мировой империи. Принятие этой культуры в странах столь разных, как Британия, Африка и Далмация, происходило именно благодаря присущему ей уважению к традиционным верованиям и терпимости к разнообразию местных богов, а вовсе не вопреки ему. Весьма прагматичная религия римлян, доставшаяся им от предков, не вдавалась в теологию (в отличие от вселенских религий Ближнего Востока), а потому служила интересам политической гармонии, не навязывая никому ортодоксальных традиций и ритуалов. В течение долгого периода консолидации, в ходе которой жители провинций получили социальное равенство с латинянами и италийцами, религия стала средством выражения гражданской гордости, патриотизма истого римлянина, преемственности, общности с чем-то куда большим, чем собственная жизнь человека, особенно если он занимал или стремился занять высокое положение в обществе. С помощью религии тот, чьи предки были варварами из безвестного племени или рабами, мог стать не только уважаемым сановником в собственном городе, но и наследником могучей вечной цивилизации, исполняя те же священные обряды, занимая те же посты и наследуя по прямой линии славным римлянам древности, чьи несравненные добродетели помогли им стать хозяевами всего мира. В величественных ритуалах религии Рима не было или почти не было элемента эмоционального порыва толпы — их бы одобрили джентльмен эпохи Просвещения или конфуцианский мандарин.

Однако подобная вера никак не удовлетворяла более личные, глубинные религиозные устремления людей: чувство святого и невыразимого, тайны творения и существования мира, космическое одиночество личности и страх исчезновения, жажда самоотречения и экстатического слияния с богом. За всем этим люди обращались к самым разнообразным древним мистическим культам, происходившим из Фракии, Сирии, Египта, Персии и Фригии.

Многие из этих культов были в ходу у римлян с давних времен и пользовались большим уважением. Одним из самых значительных среди них были Элевсинские мистерии, в которые были посвящены многие императоры. Суть этих ритуалов содержалась в глубокой тайне, однако в их основе лежал архаический миф о похищении и изнасиловании девы Персефоны богом подземного мира и последовавшем затем увядании, которое наслала на мир скорбящая мать Персефоны Деметра, богиня плодородия. Наконец дочь вернулась к ней, и жизнь на земле возродилась; но каждый год Персефона должна была прово-лить в загробном царстве шесть месяцев. По всей видимости, участники мистерий вживую разыгрывали эту историю в храме, где проводились мистерии, — мрачный путь сквозь тьму смерти, а в конце — выход и сияющий свет, вынос священных предметов, включая символический початок кукурузы. Позднее мистерии стали включать причащение зерном и ячменным пивом:

Счастливы те из людей земнородных, кто таинство видел.

Тот же, кто им непричастен, по смерти не будет вовеки

Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном.¹¹

Таинственность, драматизм, священные предметы, иногда испытания для посвящаемых — все это было обычным для подобных ритуалов. Дионисийские мистерии подобным же образом праздновали рост, смерть и возрождение бога, вечную силу и необузданную мощь первобытной природы, ее успокоение в человеке и надежду на обновление. Фрески на вилле Истацидия изображают женщин, проходящих этапы мистерий: создание атмосферы ужаса, появление фигур, изображающих Пана, Силена и сатиров, явление огромного фаллоса, бичевание посвящаемых, а затем победоносный выход из этого испытания и вакхическая пляска. В пользовавшемся огромным уважением фригийском культе Великой матери Кибелы был обряд тавроболий, во время которого неофита ставили в яму под жертвенным быком; быка закалывали копьем, и его кровь стекала по лицу и телу посвящаемого. После этого прошедшего инициацию приветствовали в мире возродившихся ритуальной трапезой.

Многолюдные процессии поклонников Великой матери (включая жрецов-евнухов, оскопивших себя в припадке оргиастического безумия) описаны у Лукреция:

Бубны тугие гудят в их руках и пустые кимвалы,

Хриплые звуки рогов оглашают окрестности грозно, Ритмом фригийским сердца возбуждает долбленая флейта: Свита предносит ножи — необузданной ярости знаки, Дабы сердца и умы толпы нечестивой повергнуть

В ужас священный и страх перед мощною волей богини, Лишь колесница ее в городах появилась обширных, И одаряет она, безмолвная, благами смертных, Путь перед ней серебром устилает и медной монетой Щедрой рукою народ, и сыплются розы обильно, Снежным покровом цветов осеняя богиню и свиту.¹²