Uilyams Diokletian-Restavrator-Rimskoy-imperii.633425 - Неизвестный

Вероятно, Галерий намеревался разрезать фронт наступающих персов надвое, прежде чем вся их мощь обрушится на Сирию. Две армии встретились на равнине Каллиника, к югу от города Карры, где более трех веков тому назад парфяне уничтожили армию Красса. Согласно тактике армии Сасанидов, в передних рядах двигались элитные части тяжелой канницы, клибанарии, в которых и кони, и всадники были защищены пластинчатыми доспехами; их оружием при атаке была 3,5-ме-тровая пика. На флангах была средняя и легкая конница, вооруженная метательным оружием, а позади — цепь слонов, чьей главной задачей было вселить страх в противника в напряженные минуты перед боем. («Они приближались, словно ходячие холмы», — говорит Аммиан Марцеллин о похожей битве.⁷) За слонами двигалась огромная масса персидской призывной пехоты, вооруженной копьями и плетеными щитами, — войско явно второго сорта. Римские пешие легионеры должны были завязать бой с основными силами врага — это был единственный шанс римлян использовать свое главное преимущество. Сасаниды — в еще большей степени, чем парфяне до них, — могли не допустить этого, объединив силы конницы и лучников. Постоянная угроза атаки тяжелой конницы вынуждала легионы держать плотный строй и тем самым представлять из себя мишень, которую персы поливали бесконечным потоком стрел, понемногу прорежая ряды врага и не давая ему завязать ближний бой. Чтобы избежать этой ловушки, римляне должны были выиграть раунд конного столкновения.

Мы знаем лишь, что Галерий потерпел поражение. Возможно, он действовал чересчур поспешно, а численное превосходство противника было слишком велико. Армянская легенда повествует, как царь Тири-дат, чей конь был ранен в бою, чудом избегнул неминуемого пленения, отважно переплыв Евфрат в полном доспехе. Галерий сумел отступить, сохранив некоторое подобие порядка; приближение пика лета, когда запасы воды были абсолютно необходимы, а операции с участием тяжеловооруженных войск практически невозможны, вынудило обе стороны сделать паузу.

Аммиан и Евтропий, писавшие век спустя, рассказывают о мрачном возвращении Галерия в Антиохию, где его встретил Диоклетиан. Тот был так разгневан поражением, что публично унизил младшего соправителя: Галерий при всех императорских регалиях прошагал пешком за колесницей Диоклетиана целую милю. Возможно, этот инцидент — позднейшее измышление: современник Лактанций о нем не упоминает. Как бы там ни было, Галерий был бесстрашным полководцем, готовым идти на риск, — именно этого качества не хватало более осторожному

Диоклетиану. У нас нет больше ни одного свидетельства о случаях разлада между старшим и младшим императорами, выразившихся и такой форме: Диоклетиан всегда предпочитал изъявлять свое мнение ш закрытыми дверями, демонстрируя всему миру картину полного согласия.⁸

Едва Рим сумел осмыслить это поражение, последовал очередной удар. В марте префект Аристий Оптаций обнародовал в Египте новый »дикт о налогах. Вскоре после этого, возможно из-за перевода войск на сирийские границы, или даже получив сигнал из Персии, весь Египет взбунтовался. Мятежники свергли римскую власть почти по всей । гране: в Фиваиде, с центром мятежа в торговых городах Копт и Пто-лсмаида, в Фаюме и дельте Нила, в Бусирисе, Каранисе, Теадельфии и, наконец, в самой огромной Александрии. Египтяне одолели префекта, магистратов и имевшиеся у них части армии и, вероятно, расправились с ними. Находившийся в Сирии Диоклетиан усмотрел в этом двойном несчастье все признаки большого заговора. Александрийские мятежники точно выбрали для захвата Египта время нападения Персии — не оставалось сомнений, что они сговорились с Нарсе, который хотел создать второй фронт, тем самым связав Риму руки. Зловещие манихеи, до сих пор не привлекавшие внимания властей, проникли из 1 !ерсии и развратили доверчивых египтян, заставив их забыть, кому принадлежит их верность. Этот союз имел целью ни больше ни меньше как отнять у Рима его восточные провинции, как уже случалось во времена Валериана и Зенобии. Повторения нельзя было допустить — чего бы это ни стоило.

Египетские бунтовщики присягнули новому императору, Луцию До-мицию Домициану. На своих монетах он объявлял себя соправителем двух августов, как это делали Караузий и Аллект на другом конце империи. Он также чеканил монеты по образцу старых монет Птолемеев, любимых александрийцами, тем самым возвращая власти эллинистические черты. До этого момента мы ничего не знаем о Домициане; как бы там ни было, в этом восстании он был скорее номинальным лидером. Истинным же зачинщиком был некто Ахиллей, который взял себе титул корректора Египта и сосредоточил в своих руках высшую гражданскую и военную власть.⁹