Уинстон Черчилль

30 января 1943 г. германские офицеры и солдаты столпились в самом центре Сталинграда вокруг радиоприемников, чтобы выслушать речи по поводу десятилетия установления нацистского режима в Германии. Удивленная аудитория узнала, что заглавную речь произнесет не Гитлер, а Геринг. «Создана нация, твердая как сталь. Враг силен, но германский солдат стал еще тверже… Мы отняли у русских уголь и железо, без которых они не могут создавать вооружения… Возвышаясь надо всеми этими гигантскими битвами как величественный монумент стоит Сталинград… Когда-нибудь эта битва будет признана величайшей в истории, битва героев… Как и Нибелунги, они стоят до последнего… Когда-нибудь там будет надпись: «Путник, если ты придешь в Германию, скажи немцам, что ты видел нас лежащими в Сталинграде». В подвалах и проходах раздались проклятья по адресу «этой жирной свиньи», которая уже, собственно, считала их мертвыми. В одной из комнат прослушали последовавший «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес», но когда начался нацистский гимн «Хорст Вессель», приемник разбили прикладами автоматов.

Утром 30 января 1943 г. Черчилль вылетел на бомбардировщике “Либерейтор”в Турцию. Он миновал побережье Палестины, Сирии и высадился в городе Адане. Здесь его ожидал специальный поезд - на плоской равнине этот поезд встретил премьер-министр Турции Исмет Инэню. Черчилль предупредил турок, что, если Германия, пытаясь захватить нефть Ирака и Персии, нанесет удар по Турции, то англичане вступят на ее территорию, используя прежде всего военно-воздушную мощь. Чтобы принять помощь, турки должны заранее приготовить аэродромы. Черчилль объяснил туркам, что в намерение союзников входит вывести из войны Италию, выйти с Запада на Балканы и поддержать движение сопротивления в Югославии.

Во время этих переговоров, Черчилль сказал турецкому премьеру, что после войны “Соединенные Штаты будут самой сильной, самой важной нацией и они будут поддерживать международную структуру, значительно более мощную, чем была Лига наций”. Россия, по словам Черчилля, будет входить в эту организацию, но “послевоенная Россия не будет той Россией, какой она была в предшествующие годы, она может быть гораздо более империалистической”. С этой целью Турция должна искать “наилучшие способы защиты” - ее лучше всего обеспечить посредством международных соглашений, “возможно прибегая к специальным гарантиям Великобритании и Соединенных Штатов” - только от них она может получить “абсолютные гарантии” того, что Россия не выступит против Турции. Черчилль при этом добавил, что “не будет другом России, если она начнет имитировать Германию. Если она пойдет по этому пути, мы организуем наилучшую возможную комбинацию против нее”.

Речь шла о стране, которая, кажется, начала сама решать проблему своего выживания. Рано утром 1 февраля московское радио сообщило о пленении Паулюса и Шмидта. На полуденном совещании Цайцлер еще не верил Москве. Гитлер же неистовствовал. Перед огромной картой Восточного фронта он говорил Цайцлеру, Кейтелю и прочим о поступке новоиспеченного фельдмаршала: «Итак, они сдались и абсолютно. Вместо того, чтобы сплотить ряды, образовать круговую оборону и застрелиться последним патроном… Когда нервы сдают, ничего не остается, кроме как признать неуправляемость ситуации и застрелиться». Цайцлер предпочитал жить в мире сомнений: «Возможно, что все это не соответствует реальному положению вещей; возможно Паулюс просто тяжело ранен». Гитлер: «Нет, это правда. Их всех отвезут в Москву, прямо сейчас предоставят ГПУ и добьются от них призыва к северным секторам сопротивления также сложить оружие. Этот Шмидт подпишет все что угодно. Человек, у которого нет мужества в такое время, не сможет противостоять обстоятельствам… В Германии слишком большое внимание уделяют формированию интеллекта, вместо того, чтобы формировать характер… Как он (Паулюс) мог сдаться большевикам?… Его отвезут в Москву и он подпишет все, что угодно. Он будет делать признания. Будет выступать с прокламациями. У солдат фундаментальным элементом является характер, и если мы не сумели сформировать его, если мы будем порождать только интеллектуальных акробатов и духовных атлетов, мы никогда не создадим расы, способной выстоять перед тяжелыми ударами судьбы… Что такое жизнь? Жизнь – это нация. Индивидуум так или иначе умрет. За пределами жизни индивидуума существует нация. Как можно бояться смерти, которая освобождает нас от жалких сторон бытия… В этой войне никто больше не получит ранг фельдмаршала».

В Германии был объявлен трехдневный траур, все развлечения были остановлены, из радиоприемников звучала только траурная музыка. Геббельс сделал первые наброски своей речи о грядущей тотальной войне.