Уиронда. Другая темнота

Возле нашего дома стояли фургончики с журналистами. Идиотизм. Какой идиотизм. Желтая пресса печатала одну безумную догадку за другой; например, что я причастен к пропаже. Я подал на них в суд.

Мы почти не спали и не ели, часами колесили по округе в надежде заметить синюю куртку на засыпанных снегом дорогах. Ждали хороших новостей. Однажды вечером пошли молиться в церковь. Мы не делали этого много лет.

Наступил новый год. В новогоднюю ночь мы сидели на кровати в комнате Луны и, рыдая, перебирали ее фотографии.

В полночь, когда небо озарили фейерверки, я обнял Элеонору и сказал: «Нам нужно держаться». Она отстранилась и уставилась на меня опухшими от слез глазами, в которых читалось негодование. В тот момент она уже не была сама собой. А может – наоборот, именно в тот момент и была.

– Как ты сумел ее потерять? Как, черт возьми, ты ее потерял? – прошипела она, а потом завыла от отчаяния и убежала в ванную.

Я не стал ее останавливать.

Она рыдала и швыряла на пол флакончики с духами.

Я остался сидеть тут, на кровати нашей дочери, и отрешенно смотрел в окно.

Приветствуя новый год, на крышах зажигались фейерверки, красные, как кровавые цветы на смоляной луже неба.

* * *

В начале января, за несколько дней до Епифании, капитан Гандже вызвал нас в отделение. У него было напряженное и уставшее лицо (уставшее до смерти, да, капитан?) пепельно-серого цвета и глубокие, темные круги под глазами, как будто произошедшее с Луной высасывало из него энергию. Когда мы сели за письменный стол, я увидел, что у него дрожат руки.

Мы надеялись услышать важные новости. Но капитан прокашлялся и заговорил, крутя ручку в пальцах:

– Это сложный случай. У нас нет никаких зацепок. Я знаю, что сейчас вам очень тяжело, но еще раз хочу вас спросить – может, вы вспомнили что-нибудь, любую мелочь, которая может оказаться полезной.

Я психанул. Невыносимое нервное напряжение двух последних недель вырвалась наружу. Я решил, что поисками дочери занимаются идиоты, что из-за них мы никогда не найдем Луну. Ударил кулаком по столу и наговорил немало всего обидного, не помню точно, что. Устроил самую настоящую сцену. Это была ошибка, одна из многих. Элеонора сидела рядом и плакала, закрыв лицо платком.

Эрнесто Гандже воспринял все спокойно. Надо отдать ему должное. Дождался, пока из меня выйдет весь пар, все дерьмо. Целый час прошел, наверное. А потом сказал:

– Синьор Бальдуцци, я стараюсь поставить себя на ваше место и… понять, что вы чувствуете, я правда стараюсь. У меня тоже есть дети. Мы делаем все возможное, в этом я могу вас заверить. Мои люди работают день и ночь. Я спрашиваю вас только… не приходило ли вам в голову что-то, что может быть полезным. Если да, пусть даже какая-то мелочь, сообщите нам. У нас нет ни свидетелей, ни видеозаписей, никакого конкретного материала, с которым можно работать. В ближайшие дни мы попытаемся использовать телевидение. Объявим, что напали на след похитителей. Может, кто-то сделает неверный шаг.

Совершенно разбитый, я провел руками по лицу.

– Хорошо. Да, хорошо. Я… Извините за… за то, что тут устроил. Получается… вы уверены, что Луну похитили?

– Если бы ваша дочь ушла куда-то одна, мы бы почти сразу ее нашли, – коротко ответил он.

– Найдите ее, пожалуйста. Обязательно найдите, – всхлипывая, попросила Элеонора. – Верните ее домой.

– Я тоже очень этого хочу, синьора. Я по ночам не сплю, верите? – ответил капитан. – Сделаю все, что в моих силах, и даже больше. Обещаю.

Он посмотрел мне в глаза, и я понял – он говорит правду.

Но от этого ничего не изменилось.

* * *

Надеюсь, вам понятно то, что я пишу.

Это важно?

Нет.

Наверное.

* * *

Ложное объявление абсолютно ни к чему не привело.

Прошли дни. Недели. Наконец, месяцы. Трудно объяснить, что чувствуешь, когда минуты превращаются в вечность, когда вопросы, словно иголки, воткнутые в череп, бесконечно мучат тебя.

С ней все в порядке? Она еще жива? Где она? Ей сделали больно?

Время от времени следователи меняли гипотезу, но неизменно заходили в тупик.

Цыганский табор. Торговля органами. Педофилия.

Мы падали вниз, в бездну, и лучик надежды постепенно таял во тьме.

* * *

Я много работал и многим пожертвовал, чтобы добиться того, чего хотел. У меня было все: хорошее финансовое положение, красивый дом, прекрасная семья, замечательные карьерные перспективы. Но это теперь не имело никакого значения. Мы окунулись в хаос, он оглушал и ужасал нас. Я больше не чувствовал себя хозяином своей жизни, как будто мною управлял невидимый создатель с извращенным чувством юмора. Я стал марионеткой во власти событий, к которым оказался не готов.

Перед которыми был бессилен.

Неужели это и есть реальность? Видимо, да. Разрушающийся замок, где на каждом шагу поджидают западни, ловушки, люки и ямы, которые подкарауливают детей, которые в любой момент могут поглотить рациональное и разрушить нашу мирную, спокойную жизнь.