Ухожу, не прощаюсь...

— Ты пойми, у меня тоже работа. Кто успел, тот и съел. Тут иначе нельзя. Тем более, я официальный заказчик вертолета.

— Но пойми, Ринат, тебе вертолет нужен каждый день, а мне всего на день — мог бы уступить.

— Сегодня никак не могу.

— Но ты мне каждый раз так говоришь. Войди в мое положение.

— Не могу. Кто же тогда будет входить в мое положение?!

Георгий обиженно отвернулся и пошел в поселок.

Ринат лишь пожал плечами, усмехнулся.

— Может быть, на самом деле сегодня поработаем на него? — спросил его командир вертолета. — Уже половина августа, а парень, можно сказать, еще и не начинал работы. А его вездеходчик, наверное, уже загибается с голоду.

— У меня пять бригад сидят без работы. И в некоторых тоже, наверно, уже нет продуктов.

Вечером Георгий слышал, как пришел вертолет, но решил не ходить к пилотам: там, в своих красных «запорожских» шароварах, довольный сегодняшним днем, будет ухмыляться Ринат, — но не выдержал, пошел.

— А, Георгий, — радостно приветствовал его Валентин Ильич. — Иди причастись. Ребята мои сегодня на обратном пути в Хатырку залетали. Приняли по рюмочке. Им больше нельзя. А посмотри на Володю, он причастился основательно.

И точно: дизелист Володя пытался ему что-то сказать, но никак не получалось, он лишь блаженно улыбался и падал перед Георгием на колени:

— Мы… земляки… я… земляки… Я, между прочим… в студии МАХТа… учился… Понимаешь…

— Какого МАХТа? — не понял Георгий.

— МХАТа, — пояснил Валентин Ильич. — Лишнего чуток хватил, вот у него и замыкает, перескок получается.

Георгий засмеялся.

— Да он на самом деле, кажется, там учился, — сказал Валентин Ильич. — Трезвый молчит, сколько не выпытывай, а выпьет лишку — начнет рассказывать. То ли бросил, то ли выгнали.

Георгий, пожалуй, в первый раз внимательно посмотрел на Володю, которого до этого видел по нескольку раз в день, но тот уже сладко спал, уткнувшись лбом в угол. Тут пришел, в своих красных штанах, Ринат, хищно и довольно улыбающийся, и пир пошел горой.

— Хочешь свежий анекдот? — краем половика наводя блеск на свои моднецкие туфли — как он умудрялся ходить в них по Апукваяму, — повернулся к Георгию второй пилот вертолета, чернявый и красивый, как молодой бог, Армен Дадаян, пришедший в экипаж полгода назад вместо ушедшего на пенсию известного всей Камчатке и Чукотке Ивана Лукича Воронова.

— Не до анекдота мне.

— Да брось ты, улетишь, от работы кони дохнут… Так вот, слушай. Сидят корякские ребятишки на лужайке и пустыми кружками чокаются. Их спрашивают: «Что это вы делаете?». Что они, думаешь, отвечают?

— Не знаю.

— «Однако, в геологов играем».

Все захохотали, а бортмеханик Витя Гусев от смеха даже сполз с кресла.

— Я слышал этот анекдот, только немного не так, — сказал Георгий.

— А как? — заинтересовался Армеша Дадаян.

— «В летчиков играем. В полярных летчиков играем». Вот, посмотри на Володю, яркий пример.

— Ну, Гера, ты сегодня просто не в духе… Ну так я не дорассказал об отпуске, — повернулся он к Раису. — Взяли мы его значит. За два года. Был знакомый мужик в облисполкоме. Через него купили вскладчину втроем, экипажем, «Москвич». У Челябинска отобрали права у меня, у Горького— у Володьки, а когда переезжали через Волгу, Витька врезался сзади в МАЗ. Мотор весь, разумеется, разбил. Что делать? На счастье, навстречу бульдозер. Остановили: «Будь другом, сковырни его в Волгу!» «Да вы что, ребята, с ума сошли?!» «На вот тебе за это бутылку коньяка, только сковырни!» Пожал плечами: «Дело ваше». И сковырнул его с моста. Мы облегченно вздохнули — намучались только с этим «Москвичом», И пошли дальше — впереди еще было два месяца отдыха…

Часа через три Георгий, возбужденный и легкий от выпитого, а выпил он изрядно, — шел к себе домой, в пустовавший, а потому бесцеремонно занятый им балок московских аэрогеологов. От крошечного клуба в разные стороны расходились люди — только что кончился фильм. Георгий от единственного освещенного столба перед клубом повернул в переулок меж растянутых по кольям вместо изгороди старых сетей, чтобы попасть на мосток через речку, неожиданно впереди себя увидел Веру, осторожно спускающуюся по скользкому и грязному склону.

Она, разумеется, не видела его. Кровь, взбодренная водкой, всколыхнулась в нем, он вспомнил, что он мужчина, ему было приятно, что он нравится этой странной девушке, ему захотелось легких подвигов, и, весь подобравшись, напружинившись, Георгий решительно догнал её:

— Здравствуйте, Вера!

— Здравствуйте! — Георгий чувствовал, как она вся напряглась, и ему нравилось быть сильным и властным рядом с ней.

— Почему ты все прячешься, избегаешь меня? — грустно спрашивал он, чувствуя в своем голосе фальшь. — Неужели я такой страшный.

— Нет, — сказала она тихо и еще ниже опустила голову.

— А что же? — Он был неумолим.

Она молчала.

Тем временем они подошли к мосткам через речку. За речкой уже не было ни домов, ни яранг, одни лишь экспедиционные балки. Вера свернула вдоль речки направо. Георгий решительно взял её за руку и повернул к себе.

— Зачем вы так на меня смотрите? — чуть слышно спросила она.