Украденная душа

– Тогда слушай. В Стародавние Времена жил человек по имени Кальварра. Он вёл своё племя на юг, спускаясь по реке Ошу. Гнал тех людей Ледяной Ужас, или, как говорят последователи Богини, Вечный Мрак. Зимы становились всё длиннее, а лета короче. Неурожаи случались из года в год. Потому люди не задерживались на одном месте подолгу и всё шли-шли… Но однажды Ледяной Ужас почти нагнал племя. Тогда Кальварра нашёл Белый Камень, что был древнее и могущественнее, чем Вечный Мрак, и заговорил с ним. – Исма поёжилась и подтянула ноги к груди. – Камень сказал Кальварре, что сумеет прогнать Зло, которое следует за ним по пятам, но взамен каждый человек в его племени должен будет расколоть свою душу на три части. Первую часть надлежало отдать Земле, ибо Она – Матерь всего сущего. Вторую – Небу, ибо Небо – Отец и потому орошает Землю дождём и снегом…

– А третью? – не выдержав, перебила новенькую Айо.

– А третью душу Белый Камень потребовал для себя, чтобы люди всегда чтили его силу и говорили с ним через сны, песни и обряды. Кальварра собрал совет мудрецов, на котором те решили довериться Камню. И в тот же миг, когда люди дали согласие, души их раскололись, но следом дрогнул Ледяной Ужас и отступил далеко на север.

– Получается, твоя душа тоже расколота, Ис?

– Если верить сказаниям… – ответила новенькая. – Кстати, моё настоящее имя Олаи, но ты зови меня Ис, если хочешь.

– Ол-лаи-и-и… – на южный манер повторила Айола. – Звучит здорово, мне нравится. А я не стала брать божье имя, поэтому можешь звать меня Айол или Айо, как ты уже это сделала чуть раньше. Кстати, Беррэ тоже не стала, но ей неприятно, когда кто-то пытается сокращать её имя до Бер или Бри. Она обычно позволяет это только Эссе.

– Спасибо, что предупредила. Я запомню. Беррэ и Айо, – повторила новенькая, – Беррэ и Айо.

Глава 2 Перевал

Утром по лагерю прокатилось утробное рычание сигнального горна. Так мужчины призывали Палланту, чтобы Она взошла на солнечную ладью, освещая новый день, и заодно будили тех, кто не привык к раннему подъёму. Исма подскочила, вырвавшись из сна лишь наполовину. Голова кружилась, а в глазах стояла серая муть. За шатром слышались зевки, негромкие голоса и глухие постукивания черпака по котлу. Внутри почти никого не было: только Ис и ещё пара детишек, что совсем не испугались горна и теперь лениво потягивались, лёжа на плетёнках.

Пошатываясь и запинаясь о чужие одеяла, Исма выбралась из шатра. В лицо ей ударил морозный сырой ветер. Ночью прошёл дождь, и небо до сих пор было затянуто тучами. «Слава Богине, что мы с Доккой нашли лагерь», – подумала Исма.

Женщины успели развести костёр и разогреть воду для умывания. Айола подошла к Исме и протянула ей кувшин.

– Держи, Ис, – сказала она, – мы с Беррэ оставили тебе немного. Ещё тёплая. Умойся и приведи себя в порядок. Скоро намасат – утренняя молитва, а потом завтрак.

– Спасибо, Айо. Да озарит тебя Палланта.

Исма сходила в лес, чтобы справить нужду, умылась, сорвала несколько веточек свежанки, пожевала одну и причесала волосы гребнем, который она хранила в специальном кармане своей утеплённой туники. Вернувшись в лагерь, Ис обнаружила, что намасат давно началась. Женщины встали в круг и с закрытыми глазами пели молитвы, в которых непрерывным потоком лились слова благодарности и восхищения Розоперстой Богине. Они кланялись низко, до самой земли, а затем поднимались, подставляя лицо свету, и закрывали глаза тыльной стороной ладоней. Это был древний жест, что выражал человеческую богобоязненность, веру и смирение. Женщины как бы говорили: «Мы не смеем взглянуть на Тебя, о Светозарная! Нет наших глаз – есть только Твои глаза, и жизнь наша – в Твоей власти».

Новенькая встала между «ильсатских ящерок», повторяя каждое их движение. Кольцо молящихся сомкнулось. Эсса ходила по кругу и иногда касалась кого-нибудь из женщин. Это означало, что её намасат окончена и она может вернуться к мирским делам. Самой последней жрица коснулась Исмы, видимо, в наказание за то, что та опоздала. Впрочем, новенькая восприняла это иначе: она хотела как можно скорее научиться всему и стать ближе к сёстрам по вере, поэтому затянувшаяся намасат ей была в радость.

Прежде чем позавтракать самим, паломницы отнесли еду мужчинам, а те взамен разобрали шатры, скрутили их и навьючили лошадей. Наевшись, охотники сразу ушли вперёд, но остальные ещё некоторое время готовились к подъёму в горы. Погода испортилась, поэтому каждый утеплялся как мог. Старики и старухи, что за жизнь свою стесали на Тропах Света не только башмаки, но ещё и суставы, ворчали на молодых и поторапливали, сердито причитая. Им-то уже приходилось ночевать на перевале, где ветры неустанно воют и плюются моросью, а тьма страшная и вязкая, словно болотная топь. В общем, знали они наперёд, что лучше пройти перевал засветло, потому и спешили так сильно.