Украденная душа

– Ну зачем же ты так? – прошептала она, вздрагивая от усталости и холода. – Пожалуйста, не геройствуй больше. Я не смогу без тебя, Докка, не смогу. Ты – мой дом, дядюшка. Пообещай, что будешь себя беречь.

– Хорошо-хорошо, Олаи, ты только не плачь. Сам не знаю, что на меня нашло. Ещё зим пять назад силы-то во мне ого сколько было! С гарпуном управлялся и сети тягал, а теперича вон, два копья бросил и задохнулся, ага-ага. Так меня этот негодяй-то и подстрелил. Понял, что дед еле ноги волочит, и давай стрелами сыпать.

Олаи помогла старику встать и, поддерживая под руку, повела его к мужскому шатру.

– Мне столько хочется тебе рассказать, дядюшка, но ты слишком слаб, да и я измучена не меньше.

– Думаю, лучше нам отдохнуть, дорогая. Подъём будет ранним, ага-ага. Когда враг близко, шибко-то не поспишь.

Из шатра вышел Гебб, молча поклонился и помог старику зайти внутрь.

– Храни нас Богиня, – прошептала Исма и побрела на женскую сторону.

Мокрые хлопья снега вперемешку с дождём и ветром били в лицо. Костры понемногу гасли, и тьма непроглядной стеной обступала шатры. «На сегодня всё закончилось, – подумала Исма, – и перевал таки сомкнул свои челюсти».

На рассвете, ещё до трубящего горна, Фраса проснулся и выбрался из укрытия, которое для него соорудила Ис. Раны затянулись, и теперь лисёнку хотелось есть. Отыскав свою спасительницу по запаху зелья, которым и сам он был вымазан от ушей до хвоста, Фраса фыркнул что-то радостное и ткнул носом в лицо Исмы. Та даже не шевельнулась: так измотали её дождь, ветер и ужас, спустившийся с гор под покровом тьмы. Тогда лисёнок решил упереться ей лапами в грудь, погрызть шнурок от туники и пофырчать без радости – решительно и триумфально. Но ничего не помогло. Наконец Фраса сдался, лёг у шеи Исмы и тяжело вздохнул.

Первой поднялась Беррэ. Заметив Фрасу, она улыбнулась, и заспанная суровость её лица тут же испарилась. «Так вот что за голос призвал Ис, – подумала девушка, разминая затёкшую руку. – Ну хорошо, значит, теперь на одного паломника стало больше. Какой же он славный! И так потрогать хочется…» Следом проснулась Айола. Когда Беррэ помогла ей встать и загадочно кивнула в сторону Исмы, та разглядела в вечных сумерках шатра нечто пушистое и серо-рыжее. Догадавшись, что это тот самый зверёк, которого принесла в плащике Ис, Айо едва не взвизгнула от восторга, но вовремя вспомнила о тех, кто ещё пребывал в царстве сна, и совладала с чувствами. Пришлось. Не поступи она так, Эсса придумала бы для неё страшную кару. Заставила бы, например, в одиночку мыть котёл до конца похода, или помогать старухам справлять нужду, или того хуже…

– Пойдём, Айо, – прошептала Беррэ. – Нам надо развести огонь и набрать воды для коррукового супа.

Айола согласилась и по привычке последовала за подругой, но вдруг замерла и съёжилась, вцепившись тонкими пальцами в руку Беррэ.

– А ты не боишься, что эти до сих пор там? Уйдём из лагеря, а они нас…

– Не будь трусихой. Я возьму с собой нож, да и стражи с охотниками будут неподалёку. Исма же справилась вчера как-то. Ещё и с нами потом полночи проговорила. Зря ты её расспросами мучила.

– Никого я не мучила, – возразила Айо. – Мы все долго не могли уснуть, а её рассказ про лисёнка отгонял дурные мысли. И только-то.

Беррэ нежно коснулась ладонью щеки Айолы и прошептала:

– Пойдём. Не малышне же воду таскать и не посвящённой. Если мы этого не сделаем, весь лагерь останется голодным. Мужчины ослабнут. И вот тогда…

– Ладно-ладно, я поняла. Глядишь, с помощью Палланты быстро управимся. А Исма пускай поспит. До горна ещё час примерно, ну, если верить свету.

– А чему же ещё верить на Тропах.

– И правда.

Беррэ раздвинула складки тяжёлой ткани. Сумрак недовольно шевельнулся. В шатёр влетели снежинки, свет и морозный воздух. Фраса дёрнул ушами и накрыл нос хвостом. Голод не унимался, но лисёнок терпеливо ждал, когда Исма откроет глаза. Людские запахи ему были чужды и не слишком приятны, но только не запах той, что услышала зов. Той, что пришла и спасла его от шипов макадды.

Исма спала и смотрела зыбкий, словно морок, сон. Она долго шла вдоль чего-то тёмного и холодного. Под ногами хрустел… Снег? Исма взглянула вниз и ничего не увидела. Совсем ничего. Потом её позвал чей-то голос, знакомый и серебристый. Девушка пошла вперёд. Хотя в столь густой темноте сложно понять, в каком направлении ты движешься: может, вперёд, может, назад, а может, и вовсе стоишь на месте. Вдалеке появилась белая точка, затем ещё одна и ещё. Они росли и мерцали, наливаясь молочным свечением. Одна из точек стала кружиться и постепенно превратилась в большой вихрь. Голос снова позвал Исму, и что-то мягко подтолкнуло её к свету. Тьма растаяла. Слепящие лучи зимнего солнца ударили в глаза. Исма очутилась на холме Валь’Стэ. Хранитель возвышался над сновидицей безмолвной каменной громадой. Исма отвернула лицо и встретилась взглядом с женщиной, похожей одновременно на Омму и на Эссу.

– Зачем ты здесь, Олаи? – спросила она. – Сейчас не твоё время…