Украденная душа

Рана Гебба не затянулась и вполовину, когда Аристей очнулся, кашляя и извиваясь от боли. Он не дышал слишком долго, и теперь каждый вдох причинял ему страдания.

Когда сила начала покидать Олаи, она поняла, что не успеет спасти Гебба, если даст потоку угаснуть. Вспомнив всё, чему её научила Астара, волшебница укрепила заклятие и взяла из источника больше. Она черпала Оа до тех пор, пока чары не схлопнулись, ударив по ней с сокрущительной мощью.

Лишившись чувств, Олаи упала на снег, мокрый и алый от крови.

Из пучины беспамятства её вырвал чей-то плач, надрывный и безутешный. Волшебница медленно открыла глаза. Мир расплывался, кружился, слепил. Губы горели так, словно их поцеловало пламя. Олаи попыталась перевернуться на бок, но не смогла и этого. Тело не слушалось.

– Кто там так воет? – прохрипела волшебница и скривилась от жжения, пронзившего виски и руки.

– Тё… тётушка Исма, ы-ы-ы… Ты проснулась, ы-ы-ы…

Над Олаи нависла курчавая голова Вокка.

– Проснулась, – слабо повторила волшебница и подняла руку, чтобы утешить мальчика. Ладонь была обмотана тканью. Запахло рановязкой.

– Оли, ты пока шибко уж не разговаривай и не шевелись, – ласково произнёс лодочник. – Береги силы, яблонька моя, отдыхай. Я тут и никуда не денусь, ага-ага.

– Но дядюшка… Гебб, Аристей, что с ними?

– Живы, дорогая, живы.

Тьма навалилась на разум тяжёлой, непроглядной вуалью. Свет померк, а позднее зажёгся вновь, принося за собою холод, боль и треск костра.

Олаи почувствовала, что лежит на чём-то мягком и колючем одновременно. Докка по-прежнему сидел у её ног. Вокк и Фраса дремали, прижавшись к старику. На огне закипал небольшой котёл. Деревья, охваченные вечерним солнцем, тихо покачивали кронами.

– Пить, – прошептала волшебница. – Прошу… дайте воды.

– Вот, маади, – сказала Айола, поднося к её губам бурдюк. – Не бойся, мы ушли далеко от города. Обращённых здесь нет. Беррэ говорит, что мы у северной границы леса.

Сделав пару глотков, Олаи заглянула в усталые глаза «ящерки» и спросила:

– А где остальные? Где ребята? У меня получилось?..

– Не волнуйся, маади. Всё хорошо. Гебб спит. Я сделала ему подстилку из еловых ветвей и отдала свой плащ. Он пока не просыпался, хотя дышит глубоко и ровно. И рана у него заросла. – Айола заткнула пробкой бурдюк и привязала его к поясу. – А Беррэ с Арисом ушли собирать валежник. Скоро вернутся.

– Значит, только Атсуш…

Горло Олаи сдавил удушливый, горький ком. Она повернулась спиной к костру и плотнее закуталась в плащ.

Всю ночь её терзали кошмары. Олаи бредила, кричала и размахивала руками. Ей снилась разрушенная Эдда, усыпанная пеплом и телами погибших людей. Астара, осквернённая демоническими чарами. Эсса, Атсуш, Тар и Хибби, охваченная безумием. Видения перетекали друг в друга и тянулись – казалось, что им не будет конца.

Но наутро Олаи очнулась от жуткого, почти звериного, голода. Пустота, возникшая у волшебницы в желудке, заставила её сесть, хотя Олаи всё ещё была слишком слабой, чтобы подняться и достать из сумок еду. Шуметь и тревожить спящих ей тоже не хотелось.

Аристей вышел из леса с охапкой хвороста. Улыбнувшись Олаи, он прокрался к костру, подложил сухих веток в огонь и зачерпнул из котла корруковой похлёбки. Юноша обтёр снегом края дымящейся миски, отдал её волшебнице и сел рядом, на еловую подстилку. Олаи чувствовала его тепло, живое, приятное, успокаивающее. Аристей выжил и выглядел здоровым, пусть даже сердце его было таким же измученным и тревожным, как у неё самой.

Юноша молчал, пока Олаи ела, а когда она закончила, внимательно посмотрел на неё и сказал:

– Прости, что спрашиваю об этом, но мне важно знать: то, что с тобою стало – цена за наше спасение?

– Руки заживут… – Олаи аккуратно отставила миску. – Думаю, это поправимо. Сегодня они болят уже чуть меньше. Наверное, рановязка начала действовать.

– Но дело ведь не только в ожогах. – Юноша коснулся её щеки. – Твои глаза стали синими, точно лёд, а в волосах появились седые пряди. Ничего похожего я прежде не видел.

– Что, правда? Всё так ужасно? – обречённо спросила волшебница.

– Да нет… Пожалуй, даже красиво. Мне нравится, но нужно привыкнуть.

– Хорошо. – Олаи пожала плечами. – Тогда и мне переживать не стоит. Могло быть хуже, Аристей… Намного хуже.

В костре затрещали ветки, подул ветер, и пламя вспыхнуло, пуская сноп оранжевых искр. Фраса дёрнул хвостом, зевнул и спрятал нос под плащом у Вокка.

Аристей вопросительно взглянул сначала на костёр и лисёнка, а затем на Олаи.

– Пожалуйста, не смотри так, – сказала волшебница. – Я пустая… Во мне не осталось магии. Совсем. И я не знаю, вернётся ли она когда-нибудь.

– Обязательно вернётся! Ты же сильная и смелая, и лишь благодаря тебе мы до сих пор живы…