Украденная сиська

Артема пронзило чудовищным потоком информации, снесшим напрочь все, представлявшее собой его личность. Это походило на ощущение, как если бы ему вскрыли черепную коробку и принялись поливать мозг из шланга с чудовищным напором. Данных поступало столько, что будь он жив — наверняка, тут же полопались бы все сосудики и выжгло бы к чертовой матери все синапсы; Артем бы рухнул на пол, исходя кровавой пеной из всех отверстий и «перегорел» бы как лампочка, подключенная к слишком высокому напряжению. Но, похоже, в процессе перехода на эту сторону он потерял очень важное и обычное незаметное свойство любого живого существа: способность умереть. Будь он сейчас в силах мыслить, он бы вспомнил тот антинаучный бред, что несла Доставщица — про квантовое бессмертие и модульное состояние, но мозг Артема был занят другим.

Через его сознание чудовищным, невозможным, груженым до предела поездом неслись громадного размера мысли и сигналы, которые ни при каких условиях не мог бы сгенерировать человеческий разум, и Артем почти физически ощущал, что они не умещаются: с тем же успехом можно было попытаться запихнуть в мышь слоновьего зародыша. Но поток двоился, троился и, наконец, делился на четыре относительно равные части — по числу Инженеров, и тогда маленький кусочек рассудка Артема освободился ровно настолько, чтобы беззвучно орать от боли, строя страшные гримасы под маской. Его мозг был захвачен чьей-то бесцеремонной волей, а все его ресурсы — брошены на расшифровку этого кошмарного массива. Перед глазами мелькали странные, болезненные образы: какие-то клети, символы, знаки, кровь, перегруженные и невоспроизводимые узоры, а еще почему-то снова куриные головы.

Когда мысль закончилась — казалось, прошла вечность — поток информации затих, и по ту сторону окна принтер выплюнул несколько густо заполненных текстом и схемами листков. Доставщица собрала их в стопку, присвистнула, бросила за стекло:

— Бли-и-ин, половина не пропечаталась. Щас, картридж сменю.

Артем хотел было заорать что-то глупое и бессмысленное, вроде «Не-е-ет!» или «Выпусти меня, сука!», но вновь поток чужой мысли выдавил его из собственного мозга. Теперь он сам себе казался лишь мыслью. Казалось, отвлечешься — и тебя сдует потоком чужородной информации. А там, по ту сторону нашей реальности непостижимо гигантские, невозможные существа — если это слово применимо к ним — изо всех сил кричали неисчислимыми ртами через малюсенькую дырочку Артемова и остальных троих бедняг сознаний, а они конвертировали этот оглушительный рев, рык, бесконечный поток даже не нулей и единиц, а каких-то неизвестных и непередаваемых символов не в двоичной, а в минус бесконечной системе, чтобы за стеклом вновь зажужжал старенький принтер, выплевывая листок за листком. А четверо неудачников — лишь узел связи, коммутаторная между Вселенной и бездной хаоса, что лежит где-то за пределами бесконечности.

Принтер снова выдал стопочку страниц и вдруг недовольно зажужжал. Артем тяжело пыхтел — больше по привычке, дышать ему было ни к чему — и с ненавистью смотрел, как Доставщица просматривает схемы.

— Да что ты будешь делать! Бумага кончилась. Попытка номер три!