Украденное лицо

Она многие годы знает, что кого-то можно дурить все время, и какое-то время можно дурить всех, но нельзя всех дурить все время, не важно, как здорово это у тебя получается, и не важно, как ты из кожи вон для этого лезешь. Если ты – лицемерная свихнутая лесбиянка, которая ворует деньги и к тому же уводит бывшего бойфренда своей лучшей подруги, не важно, какая ты стройная, симпатичная или какой прекрасный рассказ ты написала для блога «Скрипач», истина состоит в том, что все рано или поздно обо всем узнают.

В любом случае теперь все кончено.

Лавиния умерла.

Басы бьют по ушам. Публика визжит от восторга и аплодирует. Кто-то стучит в дверь туалета.

У Лавинии звонит телефон.

Что бы Луиза ни делала, она не кричит.

Она прижимает ладонь ко рту.

Прямо за дверью в клубе человек триста народу.

Луиза старается дышать очень спокойно и сосредоточенно, как ее когда-то учили на сеансах психотерапии, что должно помочь увидеть ситуацию в другом ракурсе.

Не получается.

Телефон Лавинии продолжает звонить.

Кто-то все стучит и стучит в дверь туалета.

Вот на экране телефона Лавинии появляется лицо Мими.

Ты дыши, думает Луиза. Ты дыши.

Телефон переключается на голосовую почту.

Мими посылает кучу сообщений.

Ты где?

Я проснулась совсем одна.

Эмодзи грустного котенка.

Эмодзи плачущей лисы.

Эмодзи рыдающего оленя.

Ты еще здесь?

Луиза дышит.

Лиуза вытирает кровь с пола. Луиза смывает кровь со лба Лавинии. Полотенцем для рук и очень дорогим жидким мылом с ароматом базилика. Потом прячет их на самом дне мусорной корзины.

Луиза распускает по плечам длинные растрепанные волосы Лавинии. Волосы у Лавинии такие длинные и роскошные, что закрывают ей лицо. Она снимает с шеи Лавинии ожерелье, огромное, сверкающее и испачканное кровью, и прилаживает его ей в волосы, словно у нее на голове корона, так что крови даже не видно.

Удары в дверь туалета становятся громче.

– Шлюха ты! – кричит кто-то. – Гребаная ты шлюха!

Луиза ничего не может поделать.

Она открывает дверь.

В туалет стоит очередь из двадцати человек.

Не выбраться, думает она, и это еще не конец.

* * *

Луиза поддерживает Лавинию на руках.

Лавиния мертва, глаза у нее открыты, Луиза поддерживает ее на руках, и очень худая девушка с жиденькими белокурыми волосами и в платье из 1980-х годов смотрит прямо на них.

Она их замечает.

Падает на пол.

И начинает блевать в унитаз.

Вокруг нее толпятся люди: еще более худая подружка девушки, которая придерживает ей волосы, и какой-то парень, кричащий: «Вот класс, черт подери, мне надо отлить». Потом пьяная девушка, придерживающая волосы другой пьяной девушке, затевает драку с пьяным парнем, который хочет отлить, и в какой-то момент он расстегивает ширинку, вытаскивает член и начинает писать на стену, и, поскольку все глазеют на него, никто не замечает, как Луиза тащит Лавинию, как будто у той ноги заплетаются, как будто ей нужно придержать волосы, тащит ее к сырым и узким коридорам, ведущим на сцену.

И все же это только дело времени, и, возможно, Лавиния не мертва, а ее только оглушили (Луиза долго смотрела сериал «Закон и порядок», но даже тут не может с уверенностью сказать, какие силы нужны, чтобы кого-то убить, потому что убийство не воспринимается как нечто происходящее на самом деле в реальном мире). Вокруг дикий грохот, толпы людей и так темно, что Луиза просто прислоняет Лавинию к стене (липкой, а потому создающей трение) и прикрывает ее тело своим, подтягивая его вверх, словно тут лишь они, словно они отыскали укромный уголок, чтобы потискаться, чтобы Лавиния снова поласкала ее пальчиком, чтобы Луиза поцеловала ее в шею.

– В гостиницу дуйте! – кричит кто-то, и Луиза даже не знает, ей ли, потому что краем глаза замечает парня, которому делают фелляцию.

В углу коридора лежит забытый шар воздушных гимнастов. Им уже попользовались пожиратели огня, так что от него еще тянет бензином.

Луиза укладывает Лавинию на пол под остовом шара, под софитами, под поддельным хрусталем от люстры, который сверкает каждый раз, когда в зале включается стробоскоп.

Она ощупывает лицо Лавинии. Целует его. Щупает горло, шею, сердце – и ничего, ничего нигде не бьется, но все же это не на самом деле, потому как люди не умирают вот так, потому что она не та, кто убивает людей, не та, что вообще делает что-то плохое, а убить человека – это почти худшее, что можно натворить, а еще есть Бог, и Он насылает молнии виновникам подобного, так что если Лавиния мертва, воздаяние свершится и Луиза обратится в прах.

Вот только парень, который валяется в масле с сахарной глазурью, выходит на бис.

В этот раз он делает из надувных шаров зверюшек, только вот зверюшки не надувные.

Лавиния такая красивая на фоне шара воздушных гимнастов.